– Вы всегда так любознательны?
Это прозвучало тонко замаскированным упреком и предупреждением отвязаться.
И Кейт отвязалась, в прямом и переносном смысле.
Отвернувшись, она взирала на холодную реальность ситуации, никак не желавшей превращаться в романтическую идиллию, о которой она мечтала несколько минут назад. Все, чего он желал, – провести с ней час-другой в постели. И интересовала она его как вполне подходящий сексуальный партнер. В какой-то момент она вдруг подумала, что, может, стоит довольствоваться этим, но вспомнила, сколько боли, неопределенности и грусти ей придется вынести по возвращении в Чикаго. Не стоит добавлять к этому унижение и угрызения совести!
Язык ее тела читался безошибочно, и Митчел внезапно решил, что на этом и стоит закончить вечер. Так гораздо лучше. Мало того, он почувствовал нечто вроде облегчения, что вечер закончится именно так. Завтра, когда они будут на Сен-Мартене, он вполне успеет насладиться ею, морально и физически.
– Становится поздно, – спокойно напомнил он. – За еду за вами завтра в десять.
Вместо того чтобы согласиться, как он того ожидал, Кейт покачала головой, откашлялась и пробормотала:
– Нет. Спасибо, но завтра я вполне справлюсь сама.
Митчел решил, что она дуется, и поскольку не выносил надутых женщин, ощутил извращенное удовлетворение, обнаружив, что и она способна капризничать. Да вот только, когда Кейт повернулась и взглянула на него, он понял, что она вовсе не дуется. Просто сказала, что думает.
– До свидания, Митчел, – кивнула она, мягко улыбаясь. – Спасибо за чудесный неповторимый вечер. Я бы не отказалась от него ни за что на свете.
Митчел был настолько обезоружен, что передумал заканчивать вечер подобным образом.
– Нам совсем не обязательно прощаться прямо сейчас, – заметил он.
– О нет, обязательно.
И хотя Митчел был готов изменить свое мнение, все же не позволял загонять себя в угол или принуждать к компромиссу.
– Все потому, что я не захотел поведать вам историю своей жизни, – бесстрастно констатировал он.
– Нет, потому что вы вытянули из меня историю моей жизни, ничего не предложив в ответ.
– Ничего? – поддел он, поднимая брови.
Он напоминал, что вместо биографии предложил ей свое тело, и Кейт пришлось бороться с новой волной соблазна и ощущением предопределенности их дружбы, которое уже испытывала раньше. Сама не сознавая, что делает, она положила ладонь на его небритую щеку и широко улыбнулась, глядя в полуприкрытые тяжелыми веками глаза.
– Знаю, любая женщина с радостью согласилась бы на все, что вы предлагаете, – шутливо начала она, – но проблема в том, что, по-моему, вы нечто гораздо большее, чем просто очередное смазливое личико…
Нерешительная улыбка чуть приподняла края губ. В глазах промелькнули смешливые искорки, и та связь, которая зародилась между ними, еще усилилась заодно с растущим и неприятно ноющим чувством потери.
– По правде говоря, я думаю, что вы похожи на капусту – много-много листье�