– Профессор! Это похоже на чудо!
– Ну, вот еще! Сейчас я покажу вам настоящее чудо.
– Пожалуйте сюда, налево.
– Есть!
– Видите эту маленькую гробницу?
– Да! В ней как будто находится собака?
– Это мой песик Неро. Анабиоз на 5 лет. Сейчас мы прервем анабиоз. Наденьте маску и не раскрывайте рта.
– Готово!
Профессор пускает в ход электрический вентилятор в стене над окном. Потом берет большой пудовый молот, и с размаху опускает его на крышку гробницы. Еще удар, еще. Глухой звук и крыша разлетается. Газ со свистом вырывается из гробницы. В голубовато-молочной мути тускнет свет люстры. Мороз колет острыми иглами лицо, щиплет руки, струится холодным потоком под шубу. Газ ревет, вырываясь через вентилятор на улицу. В ушах больно, давит на мозг сжатый воздух.
Профессор следит за манометром. Ртуть в манометре медленно спадает. Становится легче. Теплеет.
– Снимите маску.
Торопливыми движениями профессор снимает ткань с животного. Большой белый пудель лежит, вытянув передние лапы и уткнув в них морду. Резиновая трубка струит жидкость в сердце. Профессор прикладывает к сердцу собаки слуховую трубку и приникает к ней своим розовым ухом. Через пять минут его напряженное лицо светлеет. Он передает трубку Викентьеву.
– Послушайте-ка!
Едва уловимые толчки. Сердце бьется. Еще пять минут, и в слуховую трубку проникает шум пробуждающихся легких. Собака чуть-чуть открывает пасть. Между сжатыми зубами трепещет розовый треугольник языка. Черная кожица носа начинает лосниться от слизи. Размыкаются узкие щелки глаз, и они загораются, точно искры снега.
– Неро!
Глаза собаки раскрыты, мутные, затянутые опаловой пленкой.
– Неро! Неро!
Пленка тает. Зрачок дрожит, поворачивается к профессору. Слабое движение хвоста.
– Неро! Сюда!
Все туловище собаки трепещет. Хриплый звук. Еще. Звук яснее.
– Р-р-р! Г-гав!
– Сюда! Сюда!
Собака с усилием встает на слабые, дрожащие лапы. Резиновая трубки отпадает. Собака поворачивает голову, высовывает красный лоскут языка и лижет ранку под пахом левой передней лапы.
– Сюда! Неро, сюда! – хлопает себя по колену профессор. Она соскакивает на пол и, еще слабая, идет, шатаясь, за профессором.
II. Профессор Моран усыпляет Викентьева
Сегодня агатовые глаза профессора полны беспокойства. В кабинете все утонуло в сизом сигарном дыму. Профессор мечется. Топ-топ-топ, – дробно стучат его каблуки по паркету. Подбежал к телефону. В нетерпении стучит ладонью по вилке аппарата.
– Барышня! Наконец-то! 35–26. Благодарю.
Минуты две ожидания. Пуф-пуф – вылетают клубы дыма из сложенных красной трубочкой, губ профессора.
– Это я, Моран. Позовите Константина Петровича. Его жена? Константин Петрович