– Да, это штука! – повторил захмелевший на воздухе Яков Семеныч, спотыкаясь и причмокивая. – Люблю… Ай да Григорий Иваныч: молодчина!.. Направо кругом марш, и больше никаких… Ха-ха! Ловко…
Жизнь Клепиковых вошла в новую колею.
Занятия в гимназии начались, и Сережа каждый день являлся домой с своими гимназическими новостями. Седого швейцара зовут все Сивкой, генерал «Не-мне» кричал на кого-то в коридоре и топал ногами, Гавличу поставил учитель арифметики кол и т. д. Марфа Даниловна теперь знала, как зовут всех учителей Сережи: учитель русского языка Павел Васильевич Огнев, учитель арифметики Константин Игнатьевич Головин, учитель латинского языка Михаил Михайлович Бржецевич, законоучитель о. Евгений.
– Огнева у нас все боятся, – рассказывал Сережа. – Он так закричит, так затопчет ногами… Третьего дня он бросил в одного ученика книгой. А всё-таки он добрый, и его все любят…
– Какой же добрый, если кричит и книгами бросает? – удивлялась Катя.
– И сердитый и добрый… – авторитетно объяснял Сережа. – А между прочим, ты девчонка и ничего не понимаешь.
– Я сама поступлю в гимназию…
– Куда тебе!..
Вообще, поступив в гимназию, Сережа быстро усвоил себе тот задорный школьный тон, который развивается в мальчиках товариществом. Раньше он постоянно играл с Катей, а теперь точно стыдился за её существование, особенно когда к нему приходил кто-нибудь из товарищей «первоклашек». Обиженная таким явным невниманием, Катя даже плакала и потихоньку жаловалась своим куклам, глупо таращившим на неё свои стеклянные глаза. А Сережа, точно на зло, любил рассказывать о своих товарищах разные смешные истории и вообще изображал в самом заманчивом свете начинавшееся товарищество. Маленькая Катя и завидовала ему, и пряталась, когда приходили эти товарищи, и даже ненавидела совсем неизвестных ей мальчиков. Да, им весело, а у ней только куклы да Любочка, которую она видела очень редко. Вот Любочка, так та совсем иначе относилась к новоиспеченным гимназистам.
– Разважничались наши «первоклашки», – смеялась она самым задорным образом, так что у неё на розовых щеках прыгали такие смешные ямочки. – А Огнев их поросятами называет. Ха-ха!.. И боятся они его…
Любочка была смелее Кати и любила подразнить гимназистов. И даже было несколько таких случаев, когда ей приходилось вступать в рукопашную. Она раз побила какого-то растерявшегося «первоклашку», а потом сама же и расплакалась.
– Ну, это лишнее, Любовь Григорьевна, – заметил ей отец с своей суровой ласковостью. – Нужно доказывать не руками, а головой…
– Если они глупые, папа, и дразнят нас с Катей?.. Мы – девочки, с нами нужно быть вежливыми.
– Ого,