Иван Михайлович(строго). Я тебе говорю.
Петруша. На какой конец? Разве что-нибудь произойдет от того, что я буду прикладывать оконечности моих губ к внешней части кисти матери?
Иван Михайлович. Я тебе говорю, целуй руку.
Петруша. Это противно моим убеждениям.
Иван Михайлович. Что?!
Петруша. Мы говорили об этом с Алексеем Павловичем, и мне очень стало ясно, что это только глупый предрассудок.
Иван Михайлович. Смотри, брат!
Петруша. Да это ничего, отец, я ведь от этого не изменю свой взгляд на тебя и на мать. Буду или не буду я целовать ваши руки, я буду иметь к вам обоим на столько-то уважения, на сколько вы его заслуживаете.
Иван Михайлович. Послушай наконец. Все это хорошо, и новые убеждения, и все, да надобно честь знать, и первое правило спокон века было уважать старших. Поди поцелуй руку. (Привстает.) Ну!
Студент. Тут, кажется, учинится скандал почтенный!
Петруша(робея). Разумеется, принудить вы можете. Но свободные отношения человека…
Иван Михайлович. Ну! ну!
Петруша(целует руку, тихо). Достоинство человека…
Марья Васильевна. А ты, Петя, слушайся. Что ж тебе яичницу или ливерок сделать? Я велю. Няня, Пете завтракать.
Иван Михайлович. Алексей Павлович, гм… гм… хоть и… вы меня извините, но… позвольте вам сказать, что я просил вас заниматься с моим сыном науками, а никак не учить его обращению с родителями. У нас есть свои и, может быть, странные и не современные привычки. Но я бы вас просил не вмешиваться в это.
Студент. Гм… хе… хе… ну-с.
Иван Михайлович. Ну-с и больше ничего. Что ячейкам – учите, а в обращение сына с нами прошу не вмешиваться и не внушать.
Студент. Мне довольно странно слышать замечания. Что вы хотите сказать?
Иван Михайлович. А то хочу сказать, чтоб сын не говорил мне этот вздор, вот и все.
Студент. Что же, можно его посечь-с.
Иван Михайлович. Послушайте, не выводите меня из себя.
Студент(робея). Я очень понимаю… но, поверьте, что я не поставлю себя… однако вы желали, чтоб я развивал вашего сына. Я, я… очень… Не могу же я скрывать от него своих воззрений.
Катерина Матвеевна. Довольно странно Алексею Павловичу умалчивать или игнорировать, так сказать, выводы науки.
Петруша. Я могу иметь сам свои убеждения.
Студент. Тем более, что жизнь имеет свои права, и предрассудки не выдерживают критики разума и науки.
Катерина Матвеевна. Особенно при том громадном шаге, который сделали естественные науки, отсталые воззрения не могут иметь места.
Иван Михайлович. Ну, хорошо, хорошо. Не будем говорить. Я прошу сына делать, как я хочу, вот и все. (Помолчав немного, к студенту.) Я вас не оскорбил, Алексей Павлович?
Студент. Я слишком ценю свое достоинство, чтоб считать себя оскорбленным. Нам пора заниматься. Прибышев-младший, шествуемте.
Петруша. Нет, я есть