– Доработались, – сказал дубль.
– Ах так! – Я ударил кулаком по стенке бака. Все щупы задергались, потянулись ко мне – я отступил. – Валька, перекрывай воду! Отсоединяй питательные шланги.
„Машина, ты погибнешь. Машина, ты умрешь от жажды и голода, если не подчинишься…“
Конечно, это было грубо, неизящно, но что оставалось делать? Двойник медленно закручивал вентиль водопровода. Звон струек из дистилляторов превратился в дробь капель. Я защемлял шланги зажимами… И, дрогнув, обвисли щупы! Начали скручиваться, втягиваться обратно в бак. Потускнели, заслезились и сморщились шарики глаз.
Час спустя все исчезло. Жидкость в баке стала по-прежнему золотистой и прозрачной.
– Так-то оно лучше! – Я снял „шапку“ и смотал провода.
Мы снова пустили воду, сняли зажимы и сидели в лаборатории до поздней ночи, курили, разговаривали ни о чем, ждали, что будет. Теперь мы не знали, чего больше бояться: нового машинного бреда или того, что замордованная таким обращением система распадется и прекратит свое существование. В день первый мы еще могли обсуждать идею „а не закрыть ли открытие?“. Теперь же нам становилось не по себе при мысли, что оно может „закрыться“ само, поманит небывалым и исчезнет.
То я, то дубль подходили к баку, с опаской втягивали воздух, боясь почуять запахи тления или тухлятины; не доверяя термометру, трогали ладонями стенки бака и теплые живые шланги: не остывают ли? Не пышут ли снова горячечным жаром?
Но нет, воздух в комнате оставался теплым, влажным и чистым, будто здесь находилось большое опрятное животное. Машина жила. Она просто ничего не предпринимала без нас. Мы ее подчинили!
В первом часу ночи я посмотрел на своего двойника, как в зеркало. Он устало помаргивал красными веками, улыбался:
– Кажется, все в порядке. Пошли отсыпаться, а?
Сейчас не было искусственного дубля. Рядом сидел товарищ по работе, такой же усталый и счастливый, как я сам. И ведь – странное дело! – я не испытывал восторга при встрече с ним в парке, меня не тешила фантасмагория памяти в баке… а вот теперь мне стало покойно и радостно. Все-таки самое главное для человека – чувствовать себя хозяином положения!»
Глава пятая
Не сказывается ли в усердном поиске причинных связей собственнический инстинкт людей? Ведь и здесь мы ищем, что чему принадлежит.
«Мы вышли в парк. Ночь была теплая. От усталости мы оба забыли, что нам не следует появляться вместе, и вспомнили об этом только в проходной. Старик Вахтерыч в упор смотрел на нас слегка осовелыми голубыми глазками. Мы замерли.
– А, Валентин Васильевич! – вдруг обрадовался дед. – Уже отдежурили?
– Да… – в один голос ответили мы.
– И правильно. – Вахтерыч тяжело поднялся, отпер выходную дверь. – И ничего с этим институтом не сделается, и никто его не украдет,