Лавров ужинал закарпатским бограчом, приготовленным из курицы, сладкого перца, молотой паприки, помидоров, картофеля, моркови и специй. Журналист расположился в VIP-кабинете ресторана с экзотическим для Непала названием «Москва». Из окна виднелась череда изящных плетёных беседок, окружающих большой деревянный помост, на котором девушки в традиционных непальских нарядах танцевали, рассекая прохладный вечерний полумрак огнями факелов и блеском взметающихся сабель.
Напротив журналиста сидела обворожительная непалка «под сорок» в строгом европейском деловом костюме. Приталенный лиловый пиджачок и чёрная юбка-карандаш эффектно, но без тени вульгарности облегали её идеально очерченный бюст и соблазнительные бёдра. Уже тронутые лёгким серебром волосы были аккуратно собраны в хвост и стянуты ленточкой под цвет пиджака. Лицо непалки нельзя было назвать красивым в привычном понимании: её огромные глаза были неёстественно широко посажены и придавали всему её облику ту манящую странность, которая врезается в память с первого взгляда и остаётся там навсегда. Большие, влажные, глубокие и в то же время пугающие глаза… В молодости Виктор не встречал девушки, к которой бы его влекло с такой силой. Да, она не была «классической» красавицей, но разве можно измерять красоту какими-то мерками? Само понятие «эталон красоты» смешило Виктора: «Дайте мне, пожалуйста, пять с половиной сантиметров носа и четыре сантиметра губ… И вот эти щёчки заверните, порумянее. Так, что ли?»
Это была та самая загадочная Прия, из-за которой легко можно было подраться на «рулетке» в Киеве и за которой увивалась половина курса. Но молоденькая непалка Прия Кансакар выбрала именно его, ветерана-афганца Витю Лаврова. Ах, как же давно это было. Мороженое в «Вечернем Киеве», весенняя Владимирская горка и даже крещенское купание в проруби!.. Рядом с Виктором Прия не боялась ничего.
И вот он перед ней, всё такой же. Почти не изменился. Ну, может быть, кое-где его короткий светло-русый «ёжик» уже и подёрнут сединой. Но кто это видит? Прия смотрела на Виктора глазами той восемнадцатилетней девчушки из начала «смутных девяностых».
– Всё-таки бограч надо готовить из телятины, – заметил придирчиво Лавров, при этом с большим аппетитом доедая свою порцию.
– Витя, у нас нельзя убивать коров, ты же знаешь! – с укоризной ответила Прия. Непалка говорила по-русски совершенно свободно, но с заметным азиатским акцентом. Не сговариваясь, Виктор и Прия выбрали очень домашний тон беседы. Между ними когда-то было столько тепла и нежности и всё это продолжало жить в тайниках их душ так много лет, что на какое-то мгновение им показалось, будто они расстались только вчера.
– Скажи мне, Прия, почему всё-таки ты переименовала свой ресторан «Київ» в «Москву»? – спросил Виктор, отложив ложку и промокнув губы льняной салфеткой. – Я тебя с трудом нашёл из-за этого.
– О, это долгая история: однажды я поехала в отпуск в Киев через Москву. На железнодорожной станции