и – раненые лошади есть…
ненаграждённые, неназванные герои этого сражения, кто протащил на себе по сто, по двести вёрст
всю эту артиллерию, теперь мёртвую, утопленную в болоте…
всё это огневое снабжение, зарядные ящики на цепях, поди потяни их!..
= А кто не вырвался – вот их судьба: вперекрест друг на друге две полных убитых упряжки, три выноса и три…
так и лежат, топча и давя друг друга, мёртвые…
а может, и не все мёртвые, да некому выпрячь и спасти.
= Или вот, мёртвые упряжки, накрытые обстрелом
на подъезде снять батарею с позиции. Батарея – била до последнего: разбитые орудия,
убитая прислуга вокруг,
и – полковник, косая сажень, видно командовал вместо старшего фейерверкера…
Но и трупами немцев, погибших при атаке, заложено поле перед батареей.
= А лошадей – ловят. Гоняются за нами, хватают…
а мы, лошади, шарахаемся…
а они опять ловят, вяжут…
Это – немецкие солдаты,
такой уж им приказ, не позавидуешь – за лошадьми гоняться,
пропадают тысячи трофейных лошадей.
= Да не только за лошадьми. Вот на краю леса строят колонну
русских пленных,
и раненых, неперевязанных.
А глубже в лесу, глубже,
лежат на земле ещё многие, обезсиленные или спящие,
или раненые,
а немцы – цепью идут по лесу
и находят, вылавливают их,
как зверей,
поднимают,
а когда тяжело раненный —
выстрел
достреливают.
= Вот и колонна пленных тянется, почти без конвоя.
Лица пленных. О, жребий тяжкий – знает, кто его испытал!..
Лица пленных… Плен – не спасенье от смерти, плен – начало страданий.
Уже сейчас клонятся, спотыкаются,
а особенно плохо – кто ранен в ногу.
Только верный товарищ, если за шею обнять его,
ведёт тебя, полунесёт.
= А другим пленным ещё хуже: не идти налегке, но, вместо лошади впрягшись,
свои же пушки русские, теперь трофейные, вытаскивать,
выталкивать, выкатывать,
победителям к шоссе, где разъезжают на блиндированных автомобилях,
и самокатчики вооружённые,
и при пулемётах сидят, готовые к стрельбе.
= Здесь уже много выстроено, составлено русских пушек, гаубиц, пулемётов…
= А ещё тянут по шоссе рослые битюги большую обывательскую фуру с жердяными наставками, на какой сено возят. А в ней везут
ближе, крупней
русских генералов!
Только генералов! – девять штук.
Смирно сидят на подостланном, подвернув ноги,
все головы в одну сторону, все в нашу сторону смотрят покорно,
покорные своей судьбе. Кто тёмен, а кто даже и спокоен очень: отвоевались, меньше забот.
= Останавливает фуру, у своего автомобиля стоя,
немецкий генерал, невысокий, остроглазый, несколько дёрганый, может быть, по торжеству, —
генерал Франсуа, с победительным прищуром.
Не