Изменились, огрубели нравы. Поменялись приоритеты. Год от года королевство Ланшерон становилось все крепче и богаче, со временем почти прекратились набеги внешнего врага, люди зажили мирной и достаточно сытной жизнью. Однако сытость тела исподволь породила обнищание духа. Славная эпоха отважных рыцарей и прекрасных дам медленно, но неотвратимо уходила в прошлое.
В городах, избалованные праздной жизнью и не особо обремененные долгом перед отечеством ввиду наличия постоянно действующей армии, кавалеры откровенно скучали, а если и желали любви, то только быстрой, безо всяких хлопот, головной боли и ухищрений. Впрочем, поголовно помешанные на модных туалетах и прическах, дамы, в свою очередь, и не возбуждали к себе высоких чувств.
Проживающая на селе молодежь также стремилась к лучшей доле и все чаще отдавала предпочтение каким – либо серьезным ремеслам, способным обеспечить ее надежным куском хлеба, к коим искусство трубадуров явно не относилось. А потому его участь была предрешена: у доживавших свой век странствующих поэтов не оказалось последователей. Теперь их можно было услышать только на больших празднествах, одним из которых являлся День трубадура.
В прежние добрые времена в сей замечательный день, вымощенная доставленным из Франции гладким провансальским булыжником, главная площадь Ластока почти полностью заполнялась виновниками торжества, облаченными в парадную одежду. Какая бы погода ни стояла на дворе, они всегда были одеты в пошитые королевскими портными одинаковые ярко – красные камзолы со сверкавшими на солнце позолоченными пуговицами и золотым позументом на обшлагах расширявшихся книзу рукавов. Этот традиционный наряд дополняли широкополые мягкие шляпы, украшенные перьями павлина.
Длинными стройными рядами поэты – певцы дружно выстраивались на площади, лицом к королевскому дворцу, и хорошо поставленными голосами исполняли написанный еще в прошлые века неизвестным автором Гимн трубадуров, с которого всегда начинался этот славный праздник, собиравший множество народа из всех уголков страны. В эти дни жители столицы вынуждены были тесниться и терпеть прочие неудобства, поскольку не было в Ластоке, наверное, ни одного дома, куда бы не устремлялась многочисленная родня из глубинки, раз в год, аккурат ко Дню