Не заезжая домой и едва успев сполоснуть руки и лицо водой из родника на последнем выезде, Старков отправился на работу. (Дежурство по городу таковой не считалось – как минимум, районным прокурором). Едва переступив порог кабинета, Алексей Семёнович был приглашён заведующей канцелярией к прокурору Петру Васильевичу. И так как вызов состоялся рано утром, то Пётр Васильевич «приглашали» явно не «на чай».
Даже не поинтересовавшись у старшего следователя, как прошло дежурство (чего интересоваться, когда не своё?!), Пётр Васильевич сходу развёл руками – почему-то с удручённым видом.
– Такие, значит, дела, Алексей Семёныч…
– Не понял, – не погрешил против истины Старков. Зная склонность Петра Васильевича к систематическому падению духом по любому поводу и без оных, настораживаться он не спешил.
Но и прокурор не спешил «колоться».
– У тебя сколько дел в производстве, Алексей Семёныч? – издалека зашёл он на старшего следователя.
– Неужели хотите облегчить ношу?! – позволил себе усмехнуться Старков.
– И, всё-таки, сколько? – не сдавался обычно сдающийся и без команды прокурор.
– Пятнадцать. Из них четырнадцать пойдут в суд: пять – в областной, девять – в районный. Одно буду прекращать за отсутствием состава преступления.
– Хм… хм…
«Застенчивость», перманентно присущая прокурору, начинала явно «выходить из берегов». И Старков не замедлил поинтересоваться причинами – в свойственном ему духе.
– Пётр Васильевич, что-то случилось? К нам едет ревизор? Инкогнито и с секретным предписанием?
Прокурор, не самый большой знаток изящной словесности, но когда-то в школе «проходивший» Гоголя, слабо улыбнулся.
– Нет, Алексей Семёныч, ревизор нас пока…
– Объехал стороной?
– Ну, да… То есть… В общем, то дело, на которое ты выезжал вчера… то есть, сегодня ночью…
– Какое именно? – насторожился Старков: «девичья застенчивость» прокурора начинала ему нравиться всё меньше и меньше. – Я за дежурство обслужил восемь мест происшествия. Какое из?
Дрожащими больше, чем обычно, руками Пётр Васильевич начал перекладывать бумажки с одного края стола на другой. В иное время Старков посмеялся бы в душе над «амплуа грузчика», которого Петру Васильевичу обычно хватало на весь день, но сейчас как-то не достало настроения. Поведение прокурора – извечного труса и паникёра, хотя и неплохого человека (глубоко в душе) – ему нравилось всё меньше и меньше.
Наконец, Пётр Васильевич закончил «перемещение грузов», организовав на столе ещё больший беспорядок, чем тот, что был до «времени «ч».
– Нет, то… кировское