Ответ подруги Алевтине не понравился, и некоторое время она сидела молча, ей почему-то стало очень грустно, если не сказать печально. Из этого невеселого состояния ее вывел сидящий рядом Герман. Он вопросительно посмотрел на нее, беря нежно за руку, улыбнулся и пригласил танцевать, как раз объявили танцы.
Дальше все шло, как и должно было быть. Алевтина и Герман много работали, каждый над своей диссертацией. Но виделись ежедневно. Просто по-другому они уже не могли, нуждались друг в друге.
А потом Алевтина почувствовала, что беременна. Как это случилось, она не могла понять. Где она допустила промашку, в какой момент расслабилась? Сейчас это уже не имело никакого значения. Когда Алевтина шла на первичный прием в женскую консультацию, она чуточку, ну, самую малость, но надеялась, что она в своей беременности ошиблась. Но факт был налицо, и с этим надо было что-то делать.
– Будем рожать? – вопрос врача застал Алевтину врасплох.
– Я не-е знаю, – пробормотала Алевтина.
– А кто знает-то? Муж? – пожилая врач ухмыльнулась.
– Нет, он еще не знает, – покачала головой Алевтина.
В глазах ее читалась такая неуверенность и боль, что врач снова спросила:
– А он, муж, вообще-то есть? Или так?
– Мы пока еще не расписаны, – Алевтина нашла в себе силы и улыбнулась, – но…
Врач ее перебила, за годы практики она ко многому привыкла, осмотрела множество женщин, и проблемы каждой из них ей были ни к чему, своих хватало, поэтому она никого не уговаривала и объясняла предельно ясно:
– Все понятно. Значит так, голубушка. Беременность у тебя первая, поэтому советую рожать. А если захочешь на аборт, решать тебе, но не тяни. Срок достаточный, поэтому на раздумье даю тебе дня три. Решишься, придешь за направлением в стационар. Аборты у нас не запрещены. А не придешь, значит, будешь рожать.
Хорошо, что Герман уехал в командировку, они не увидятся почти неделю. Разговаривать с ним сейчас Алевтина была не в состоянии. Делать аборт он ей не разрешит. Это Алевтина знала точно. Но и рожать она была не готова. Это ставило под вопрос защиту диссертации Германа, да и ее собственной. С ребенком надо было бы повременить еще года три, ну, в крайнем случае, два.
«Господи, ну, почему именно сейчас?!» – Алевтина снова и снова мысленно повторяла эти слова, возвращаясь из консультации. Шла она пешком, медленным шагом, опуская глаза, когда кто-нибудь попадался ей навстречу. Не хотелось ни с кем встречаться глазами, полными слез.
Алевтина вошла в телефонную будку и позвонила Валентине. Подруга ответила коротко:
– Приезжай.
Аля пробыла у Валентины до самого вечера. Тема была настолько животрепещущей, Валентина сама находилась на пятом месяце беременности, что подруги никак не могли остановиться, проговорили, пока не вернулся с работы Валин муж.
Беседа