– Что, философствуешь? – прозвучал рядом голос с хрипотцой. Это была душа Анжелы, имя её Семён прочитал на памятнике.
– Зови меня просто Лика! Я так привыкла при жизни. Хорошо, Семён!? – не то спросила, не то попросила Лика.
– Хорошо! – ответил Семён, и опять удивился своему голосу.
– Ты, Семён, наверное, при жизни пел хорошо, – хохотнула Лика.
– Пел немного, когда в компании. А, почему ты об этом спросила?
– Голос у тебя приятный!
– А мне он таким не кажется, непривычный какой-то.
– И я свой не узнаю, эхом звучит!
Помолчали.
– Как всё прошло? – из вежливости спросил Семён.
– Нормально. Всё как у всех, как всегда, – ровным, спокойным тоном ответила Лика.
– Пополнение прибыло, – раздались сбоку, от ближайшей могилы, звуки, напоминающие дребезжание крышки эмалированного закипевшего чайника. Сгусток мерцающей массы, напоминающей лицо с явными признаками удивлённой маски, приближалось к ним. От могилы уходили два людских силуэта. Юноша, лет семнадцати, поддерживал под руку женщину лет сорока, одетую во всё чёрное.
– Свеженькие? – продребезжала удивлённая душа мужского рода, и продолжила:
– Игорь! Девять дней у меня сегодня. Вот, жена с сыном приходили, побеспокоили.
– Почему побеспокоили? – спросила Лика.
– Привыкайте, – с покровительственной ноткой в дребезжащем голосе, ответил Игорь, – каждое посещение ваших могил, это беспокойство вашего пребывания, вывод вас из состояния покоя, безмятежности. Хотя, вы ещё этого в полной мере не успели ощутить. Да и я тоже, – грустно продребезжал Игорь.
– Вам проще немного, вы и освоитесь быстрее, – вновь заговорил новый знакомец.
– Что у тебя с голосом? Почему так дребезжишь? – спросила Лика.
– Удавкой меня…. – Игорь помолчал и добавил:
– «Бомбил» я на своей машине, прирабатывал. Денег вечно не хватало, а тут сына учить надо было, за институт платить. Вот, я вечерами и тачковал часа по три-четыре. Вечером посадил парочку, парня с девушкой, повёз на окраину, а там…. Удавку на шею, потом ножом добили. Если бы сразу умер, ничего бы с голосом не было, а так, горло повредили, а убили ножом, вот от того и голос такой. Пел при жизни хорошо, на гармошке, на гитаре играл. В самодеятельности выступал, дипломы, грамоты были, а теперь вот такой дребезгун….
– Ладно, заболтался я с вами! Завтра увидимся.
– Что, опять здесь будешь? – спросил Семён.
– Нет! –