Трудности не останавливали нас. Мы тщательно картографировали пройденный путь на двойном тетрадном листе, а по ночам шёпотом обсуждали планы на завтрашний день. В целом пещера шла дугой вправо, как бы стремясь вернуться в овраг, и вниз. Нам встретилось одно ответвление, но оно заканчивалось тупиком (обвалом) буквально в паре метров от основного ствола.
Спелеологические изыскания продолжались, пока однажды громче обычного сопящий за моей спиной брат не сказал приглушённым голосом: «Погоди… Я застрял».
Возможно, в случившемся есть моя вина. Я шёл первым в тот день, мы были на расстоянии метров восемнадцати от входа в пещеру. Мне так не терпелось поскорее продвинуться дальше попавшегося нам сложного участка с выступающими камнями, что я не позаботился как следует о расширении туннеля в этом месте, а сам пролез вперёд. Брат… он был крупнее меня. Он застрял в узком месте и не мог ничего поделать, вообще ничего.
Паниковать мы начали не сразу. Но когда спустя час Андрей не смог сдвинуться ни на сантиметр вперед или назад, испробовав все наши приемы, в его голосе появились истеричные нотки, а я старался шмыгать носом потише.
Спустя три часа (наверху было далеко за полдень) мы оба, отчаявшись, рыдали взахлёб и что есть силы кричали «на помощь» – безо всякого смысла на такой глубине. Я умолял Андрея попробовать ещё раз схватиться за мою ногу, чтобы я протащил его вперед, но он кричал, что ему больно, что он задыхается. Чтобы я ему помог. Я старался светить на него, но сам не мог даже оглянуться, чтобы на него посмотреть – мы распластались под толщей земли, и теперь затея с исследованием пещеры совсем не казалась мне такой хорошей. Скорее всего, грунт просел над ним под собственным весом. В какой-то момент, в исступлённой попытке вырваться из тисков, он немного повернул корпус – и застрял уже окончательно, заблокировав путь назад и мне. Мы оказались в ловушке, и никто не знал, где мы.
Андрей был всё же старшим. Постаравшись успокоиться сам, он объяснил свой план. Наш единственный шанс был в том, чтобы я полез вперед и добрался до второго выхода, а потом позвал на помощь. В общем-то, ничего другого нам просто не оставалось, хотя надежда на успех была крошечной. Но у меня были совок и фонарик, а туннель впереди, насколько хватало света, немного расширялся. Мы договорились перекрикиваться каждую минуту, и я стал пробираться вперед, извиваясь подобно земляному червю.
Паника и отчаяние затуманили мои воспоминания, я помню лишь как бесконечно полз, и полз, и полз вперед, раздирая руки, колени и одежду. Крики брата из темноты позади меня становились все тише, пока не превратились в бессмысленные,