Пособие по безработице выдали один раз, оно было таким мизерным, что мне его не хватило даже на обед в кафе.
Мой официальный заработок в фирме был небольшим, основные деньги мы получали в конвертах ярко-желтого цвета, хозяева экономили на всем.
Черная полоса…
Чем больше проходило времени с того момента, как я остался без работы, тем становилось хуже. Со службы трудоустройства не звонили, на мои звонки отвечали:
– Ждите. Появится что-то подходящее, обязательно сообщим.
По объявлениям, которые находил в газетах и интернете, ходил регулярно, но как-то все не складывалось: вроде и специальность неплохая – инженер-механик, а нигде не нужен.
Черная полоса, на то она и черная, что, когда попадаешь в нее, ничего не получается, даже то, что раньше было таким простым и доступным.
Дома тоже все испортилось. Сначала Ирка повесила на меня все домашние дела:
– Все равно дома сидишь. Делать тебе нечего. А мне семью кормить.
Хороша семья – она да я. Детей от меня Ирка не хотела, чего-то боялась. Теперь думаю, правильно делала, потому что, будь у нас маленький ребенок, все бы закончилось намного быстрее…
Детям много чего требуется для нормальной жизни. И когда приходится выбирать между бездельником-мужем и ребенком, женщины однозначно выбирают не нас, мужиков.
Раньше Ирка у меня деньги клянчила на косметику и тряпки, теперь я начал выпрашивать у нее на пиво, проезд в метро и другую мелочь. Сначала давала молча и с довольной улыбкой, скоро – с большей неохотой и множеством нелестных слов в мой адрес, а потом, когда окончательно утвердилась в мысли, что работы мне не найти никогда, перестала давать совсем.
И с этого момента моя жизнь окончательно превратилась в какую-то трудно переживаемую мерзость.
Ирка стала вести себя со мной вызывающе, с каким-то откровенным презрением и даже брезгливостью.
Любовь, о которой она мне так часто раньше говорила, особенно когда ей от меня было что-то нужно, безвозвратно исчезла из ее сердца, и, кажется, навсегда.
Так и не понял: то ли этого чувства и раньше не было, а я, дурак, верил, то ли действительно ни одна большая любовь не терпит жизненных испытаний. Говорят же: лодка любви наткнулась на быт. Похоже, это было сказано про нас.
Очень скоро никак не скрываемое презрение и превосходство стало проскальзывать в каждом ее слове.
К себе она меня больше не допускала, словно наказывая.
А потом… все мгновенно испортилось – еще вчера было нормально или почти нормально, и ничего не стало.
Конечно, и я виноват – вернулся домой чуть раньше, чем обещал, хотя произошло это не по моей вине, просто фирма, в которую ездил, обанкротилась, поэтому там разговаривать о моей работе оказалось не с кем.
Я