Провожая старых солдат, выражавших чувства преданности семье, Государь и Государыня поднялись на ледяную гору во дворе, чтобы через забор видеть их отъезд. Оставшиеся солдаты ночью срыли гору
Во время литургии в первый день Рождества диакон Евдокимов, по приказанию священника Васильева, провозгласил за молебном многолетие Императору по старой формуле. Это вызвало бурю в солдатской среде. Солдаты вынесли постановление убить священника, и епископ Гермоген был вынужден удалить его временно в монастырь. В конце концов злоба их пала на семью. Они постановили запретить царской семье посещать церковь: пусть молятся дома в присутствии и под наблюдением солдат. С трудом Кобылинскому удалось вырвать решение, чтобы семья посещала церковь в двунадесятые праздники.
В дневнике графини Гендриковой значится: 27 января: “В церкви не были; солдаты постановили пускать в церковь только по двунадесятым праздникам”; 15 февраля: “Солдатский комитет не позволил им и сегодня пойти в церковь”; 17 февраля: “Вчера и сегодня службы дома”.
Присутствовал за домашним богослужением в роли контролера солдат Дорофеев. Священник упомянул в молитве Святую Царицу Александру. По невежеству Дорофеев не понял смысла молитвы и поднял большой скандал. Едва его умиротворил полковник Кобылинский.
Без всякого видимого повода солдаты выселили свиту и прислугу, живших в отдельном доме купца Корнилова, и поселили всех с царской семьей, стеснив ее удобства.
Долго обсуждали они вопрос о снятии погон офицерами. Вынесли решение и потребовали через Кобылинского, чтобы снял погоны и Государь. Понимая, как оскорбительно будет для него это требование, Кобылинский долго боролся с солдатами, грозя им и английским королем и германским императором. Солдаты стояли на своем и грозили Государю насилием. Кобылинский вынужден был обратиться к нему через Татищева. Государь подчинился насилию и снял погоны.
Рядом с этими прискорбными фактами данные следствия устанавливают, однако, и иные.
В Царском едва намечалось деление офицерского и солдатского настроения к Царю и его семье. В Тобольске оно выразилось резко.
Я не могу назвать ни одного имени из офицерской среды, с которым бы связывалось что-нибудь худое для семьи.
Наряду с солдатами, отравлявшими жизнь в Тобольске, были солдаты, питавшие совсем иные чувства к Царю и его семье.
Свидетели показывают:
Теглева: “Все они (солдаты) разделялись на две партии. Одна партия относилась к семье хорошо, другая худо. С этими Кобылинскому приходилось туго. Когда дежурили хорошие солдаты, Государь ходил к ним в их караульное помещение, где помещались дежурные солдаты, разговаривал