Прежде чем они смогли наконец-то перекусить, Тигриный Волк успел сложить с собой пару кусочков вяленого мяса, проверить и заткнуть за пояс топор, выбрать гарпун, осмотреть копье, еще раз перебрать заплечную сумку, надеть теплую охотничью куртку.
Снежана очень боялась, что мясо, засушенное еще до зимы, не успеет развариться – но, замоченное еще накануне и кипятившееся все утро, оно оказалось мягким, как свежее. Даже свекольные корешки получились тверже. А долгое пребывание под крышей, сперва в доме Ломаного Клыка, а потом и у них – придало вареву приятный кисловато-дымный аромат копчености. Девочка поняла, что стала хорошей хозяйкой, и гордо посмотрела на мужа. Однако Пыхтун, жадно уплетая угощение, ничего особенного в нем не замечал. Девочке даже немного взгрустнулось: старалась, старалась… А ничего особенного, выходит, не вышло?
– Меня Клык ждет, – сказал Тигриный Волк, отставляя полупустой корец. – Вдвоем к ловушкам пойдем. Побегу.
– Ладно, – со вздохом кивнула юная хозяйка. – Скорее возвращайся.
Снежана – как всегда поступала мама с отцом – обняла Пыхтуна, прижавшись щекой к щеке, и отступила:
– Про трут не забудь!
– Помню!
Из селения детей Мудрого Бобра в лес уходило семь тропинок. На две меньше, нежели домов в селении. По молчаливому уговору считалось, что по той, что вела к святилищу, уходил ставить силки шаман Чужой Голос. Вдоль реки вверх и вниз отправлялись за добычей Храбрый Рык и Быстрый Олень. По той, что начиналась за Священной Ивой, ходили Тихий Уж с почти взрослым Трескуном, этим летом ждущим посвящения в охотники. По тропе напротив, что ближе всего к дому Тигриного Волка, искали добычу Сильный Лосось, его сын Быстрый Ветер и отец Медвежий Хвост. За старым пнем начинался путь Белого Камня. Здесь же иногда бывал и Хромой Зубр, но старый мастер редко пытался охотиться. Его умение превращать кусочки камней в ножи, наконечники и топоры приносило ему куда больше мяса, нежели самые удачливые силки на самой оживленной звериной тропе. Чуть левее пня привычно перепрыгивали узкий ручеек Ломаный Клык и Тигриный Волк.
Пыхтун никогда не слышал, чтобы охотники договаривались, где и чьи угодья находятся, однако каждый понимал, что если все отправятся в одну сторону, то вскоре добычи там не останется ни для кого. Тропинки доставались от отцов сыновьям, каждый из мужчин с детства знал все ямки и бугорки именно своих угодий, знал любимые зверями ходы и места лежки, знал, где кто кормится и куда убегает от опасности, в каком месте на кого ставить ловушки. И потому никто не рвался бросить свой участок и пойти за добычей к соседу.
Пусть Тигриный Волк теперь и не принадлежал семье Ломаного Клыка, но вот мальчик Пыхтун, которого духи подменили на удачливого охотника, все же был сыном Клыка, и потому семейная тропка тоже стала как бы общей.
Таиться поблизости от селения