Тем временем люди низкого происхождения и судьбы боролись за место среди лотков уличных торговцев, угольщиков и рабочих доков, поломоек и жуликов, уборщиц и швей, ассенизаторов, беспризорников и уличных факиров, глотавших и извергавших здоровенные языки пламени по пенсу за один костер.
Медленно проезжающие кэбы, экипажи и вагоны конки поднимали облака пыли, лошади то и дело останавливались, чтобы испражниться на брусчатку, и все это создавало безумный гул, который, услышанный однажды, навечно звенел в ушах (я слышу его сейчас, в тишине кабинета, двадцать четыре года спустя). Бог кое-где присутствовал: на перекрестках проповедники обращались к небольшим кучкам верующих и тех, кто хотел уверовать, громко и с силой бросая им слова Священного Писания. Процветала торговля в тысяче разновидностей. Но и Вавилон также требовал поклонения себе: в переулках ютились дешевые балаганы, где, как утверждалось, едва одетые молодые девицы скакали под плохую музыку. Повсюду велись азартные игры, а если мужчина производил впечатление человека, жаждущего секса, но опасающегося встречи с проституткой, к нему подходил неприметный человечек, предлагающий из-под полы французские открытки с изображением переплетенных в плотской страсти тел, распутать которые было не так-то просто. Одни ребята развлекались охотой на крыс, другие предпочитали собачьи бои, и все формы варварства без капли стыда предлагались аристократам в цилиндрах.
Везде, повсюду столько неистовства, столько восторга, такая толчея, такая суматоха… Зазывалы, торговцы залежалым товаром, праздные гуляки, шуты, клоуны, жонглеры, фокусники, продавцы патентованных средств от всех болезней, предсказатели, специалисты по удалению жирных пятен, чистильщики обуви, моряки, всевозможные зеваки, торговцы лотерейными билетами. Все это было освещено газовыми фонарями на высоких столбах, а также отсветами питейных заведений, каковые здесь встречались через каждые тридцать-сорок футов. Помимо «Альмы», я прошел мимо «Десяти колоколов», «Королевской головы», «Британии», «Рога изобилия», «Львиной доли» и «Принцессы Алисы». Все они были набиты до отказа, во всех пиршество было в разгаре, ибо мне следовало бы добавить, что именно выпивка была тем топливом, которое поддерживало костры Уайтчепела; она замедляла речь, затуманивала мысли, заплетала ноги, изменяла поведение. Пьяный перестает быть человеком: он без стыда справляет прямо на людях естественную нужду, говорит не думая (обыкновенно правду,