– Извини, пуль.
– В машине, кажется, еще и твоя мама.
– Извини, мам, можно я пойду?
Я даю ему отмашку:
– Удачно справить Рождество, милашка!
Гримаса на лице сына стоит всей этой поездки. Жена на заднем сиденье только хмыкает. Ох, миссис Дифлорио, миссис Дифлорио… Я думал, она к этому времени хоть что-то произнесет, но жена прикована к какой-то статье в «Вог» – какой-нибудь ерунде, которую притащит на свой кружок вязания, чтобы добавить новый воротничок к своему любимому красному платью. Наверное, я излишне жесток. Она ходит в клуб книголюбов, а не на кружок вязания. Правда, с книгой я ее никогда не вижу. На переднее сиденье жена так и не пересаживается. Вместо этого она говорит:
– Наверное, Санта у них будет в красном бумажном колпаке и с наволочкой, полной дешевых конфет, а говорить будет с местным акцентом.
– Взгляни-ка на маленького фанатика папули.
– Перестань заговаривать зубы, Барри. Черных знакомых у меня больше, чем у тебя.
– Не знаю, как отреагировала бы Нелли Матар, узнав, что ты ее за глаза зовешь «черной».
– Ты не ловишь. Прошлое Рождество должно было быть последним, которое я встретила – мы встретили – в чужой стране.
– Бог ты мой. Мне казалось, эту сломанную патефонную пластинку я благополучно спрятал в надежном месте.
– Я обещала маме, что Рождество мы встретим в Вермонте.
– Ничего ты ей не обещала, Клэр, перестань. И ты забываешь, что твоей маме я нравлюсь на порядок больше, чем ты.
– Засранец, ну зачем мне такое говорить?
– Что с вами, женщины? Почему вы все время прикидываетесь? Ты когда-нибудь задумывалась, что эта твоя непрерывная долбежка в одно и то же место – не самый лучший способ добиться своего?
– Ой, извини. Должно быть, ты путаешь меня со Степфорд, твоей, гм, двоюродной женой.
– Мы сейчас как раз едем в ту сторону – может, заглянем?
– Пошел ты знаешь куда?..
В голову мне приходит как минимум с десяток вариантов ответа, в том числе провокационный, что у нас и секс-то был всего один раз, позавчера. Может, это как-то разрядит обстановку, или она оседлает проверенную тему, что я отношусь к ней свысока, или сменит предмет беседы. Хотя предмета, заметьте, по сути, никакого нет. На дворе третье декабря, и у меня голова загружена так, что просто нет никакой возможности уворачиваться от словесных залпов и очередей, которые жена пускает снова и снова. Каждый контраргумент, которым я реагирую, произносился мной до этого десяток раз, поэтому я затыкаюсь. Хотя знаю наперед, куда все это может привести. В молчании мы едем до самого пересечения шоссе Леди Масгрейв и Хоуп-роуд. На светофоре жена выскакивает и пересаживается на переднее сиденье.
– Чем там занимается Айден?
– Клюет носом в раскрытые страницы «Лоракса»[87].
– Угу.
– Что «угу»?
– Что «что»? Я, дорогая, между прочим, машину веду.
– Знаешь, Барри, мужчины вроде