Но вскоре ее сомнения развеялись. В Версале вдове бедняги Шале был оказан не просто почетный, а великолепный прием. Король был любезен и проявлял к ней особенное внимание. Несомненно, дурные воспоминания полностью изгладились из его памяти.
В Версале, блеск и роскошь которого ее ослепили, княгиня Орсини имела счастье встретить – а надо сказать, та сильно изменилась – свою давнюю подругу. Во времена, когда она посещала салоны «Болота», госпожа де Шале часто навещала поэта Скаррона – жалкое, некрасивое существо, зато одаренное одним из самых блистательных умов. В то время Скаррон был женат на прелестной смуглянке знатного происхождения и наделенной такой грацией и серьезностью, что ее прозвали Прекрасной Индеанкой (потому что она родилась на Малых Антильских островах[22]), но которую в действительности звали Франсуазой д`Обинье. Итак, в Версале Мария-Анна увиделась с госпожой Скаррон, превратившейся в маркизу де Ментенон и, как поговаривали, тайной супругой короля.
Дамы встретились с обоюдным удовольствием, часами болтали, а когда пришло время Марии-Анне вернуться в Рим, госпожа де Ментенон попросила подругу писать ей, много и часто.
– Мы сможем обмениваться, – сказала она, – весьма полезными соображениями о том, что видим вокруг. Я – в Версале, а вы – в Риме, мы сможем принести огромную пользу нашему королевству.
Так было положено начало длительной и вдохновенной переписке, которая привела к значительным событиям. Отныне княгиня Орсини вполне могла назвать себя неофициальным дипломатом.
В 1687 году сварливый супруг Флавиано наконец-то догадался отойти в лучший из миров, оставив отнюдь не безутешной вдове значительное состояние, которое вскоре было еще увеличено вследствие продажи ею титула герцогини де Браччано, который племянник покойного приобрел за кругленькую сумму в два миллиона ливров. Почти сразу после этого бывшая госпожа де Шале, дабы не вызывать пересудов, изменила имя на французский манер, став из княгини Орсини княгиней дез Юрсен, а потом, освободившись от всех материальных забот, с головой ушла в политику.
Несколькими годами позже все мысли княгини дез Юрсен, как и госпожи де Ментенон, были заняты одним серьезным делом, нашедшим отражение в их письмах.
«Нас сейчас заботит только одно, – писала Мария-Анна, – кто унаследует престол короля Испании, нездорового и не имеющего потомства…» На что госпожа де Ментенон отвечала, что дает полную свободу дорогой подруге в ее действиях, направленных