Над остановкой нависал фонарь с разбитым стеклянным забралом. В печальном искрящем свете, на кривой, кем-то заботливо уложенной вместо сиденья доске притаился старик с рюкзаком. Он курил, посвистывал и, прищурившись, наблюдал за нашими упрямыми поисками. Невидимая птица на некоторое время отстала и дала ему передохнуть. Незаметно по узкому шоссе пропыхтел сгорбленный желтый автобус. Последний. Притормозил, громко вздохнул, лязгнул гармошкой отворившихся дверей, никого не выпустил. Медленно направился дальше, к станции, оставив каменную пещеру остановки пустой. И разноцветная мозаика на ее стенах мерцала в полутьме синим, желтым и алым.
Сумерки, как всегда, когда их хочется оттянуть, быстро сгустились, стали маслянистыми и превратились в темноту. Со стороны дома кричали чаще и настойчивее. Бриджи и рубашка перестали греть, сдались, и тело, покрывшись гусиной кожей, задрожало. Свет окон, вырываясь желточными лучами из темноты, дразнил теплом, жареным хлебом, размеренным временем, алой шерстью ковров, зеленой обивкой кресел. В каждом окне царила своя люстра или лампа, освещающая комнату розовым или бледно-голубым. А мы все искали, забыв дорогу домой, не совсем точно помня, как нас зовут и сколько нам лет, разгребая боками сандалий травинки, обнимая себя за плечи и ежась. Было холодно и тревожно в сумерках, рядом с черным бушующим полем, по которому волнами гуляли порывы сквозняков.
Краем глаза я выхватила в сумраке стремительные движения чего-то темного и угрожающего. Оно неслышно приближалось к голодной, измотанной поисками шайке. Его громадные распахнутые крылья полоскались на ветру. Мы оторвали утомленные, рассеянные взгляды от земли и растерянно наблюдали. А оно приближалось. Огромное, зловещее, лишающее слов. Через пару шагов громадная птица с бархатно-черным оперением, с хлопающими крыльями, с сияющими зеленым очами ударилась оземь, превратившись в разъяренную мамашу Артема, учительницу младших классов. Она, дрожа, подскочила большими шагами к нам. Маленькая и свирепая. Часто и разъяренно дыша, не слушая оправданий, схватила Артема сначала за запястье, потом за ухо и потащила за собой, подгоняя шлепками. От неожиданности Артем забыл о старике с рюкзаком и о том, что именно мы так старательно искали на тропинке. Он старался идти быстрее, увиливая от оплеух. Сначала бормотал оправдания, потом скулил, что Марина потеряла ключи, обычно она их носит на шее, на ленточке, и мы помогали ей искать. Однажды у нас был уговор, на углу, за четырьмя ясенями, что стволами образуют гнездо и штаб. Там мы долго перешептывались и поклялись не рассказывать про старика с рюкзаком. Никому, ни единого