Папы сидели вокруг одного стола. Угрюмые по жизни. И вроде бы не выспавшиеся, будто жевали наболевший вопрос меж собой всю ночь, от зари до зари, да к окончательному мнению так и не пришли. И вот решили послушать человека со стороны. Человечка с погонялом Ртуть.
А старший папа, по паспорту Михаил Хазаров, типа сфинкса сидел. Глыба застывшей магмы. Только в голове подаренный природой компьютер задачку так, сяк и раком поворачивал. Пилик-пилик-пилик...
– Ты давай, конкретно журчи, – хмыкнул небритый и от того малость мордой колючий Толстый Толян, – Есть ли что реальное против Шрама? – пуговицы на рубашке Толяна разошлись, и в прореху выперло неслабое пивное пузо. Толян конфуз не просекал – давно страдал зеркальной болезнью.
– Я думал, – хитро заулыбался Ртуть, – Мы по семейному будем судить да рядить. Я думал, Шрамика за так отдадите. Есть у моих приятелей к нему парочка глубоко личных вопросов. Например, почто Шрам на зоне косил под лоха с семьдесят седьмой[1]? Почто не объявил честно, какие люди за него поручиться могут? Разве этого западла мало?
Стол, за которым восседали папы, был сервирован в фасон. Конина и закусь всесторонняя – завтрак «аристократов». Только никто к угощению пока не притрагивался.
– На дворе братва, меж братвой ботва, братве бы тему перетереть, перетереть, да не перетерпеть, – процедил в никуда Урзум. Пальцы правой лапы этого амбала свернулись в кулак-кувалдометр. А по кулаку букв выколото лиловыми чернилами на три букваря.
– Мы и сами со своих спрашивать не разучились, – хмыкнул Толстый Толян, – У тебя реальное-то что-нибудь против Шрама есть? – губы у Толяна пунцовые и липкие. Но чуть что, превращаются в тонкую бескровную черту.
– А ты не спеши вписываться, – вдруг, осаживая Толяна, подал голос главный папа. Седой и холодный, как вершина Казбека, а голос глухой, будто далекая лавина сходит, – Человек к нам пришел с распахнутой душой подозрениями поделился. Считает человек, что Шрам не прав. Имеет право так считать? – «Пилик-пилик-пилик...» – продолжал тасовать варианты похожий на компьютер мозг папы.
Толстый Толян смущенно заткнулся. До тех пор, пока не врубится, куда клонит главный папа, теперь слова не скажет. Взоры собравшихся сошлись на Сергее, как лазерные зайчики оптических прицелов.
На самом деле все было не так. Нас засада ждала... – коротко бросил Сергей. Он не собирался оправдываться. Оправдываешься – виноват. И кроме того не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы отгадать – старший папа уже принял решение. И теперь только кумекал, как лучше претворить решение в жизнь. Видит Бог, до банана были старшему папе Серегины оправдания.
– А лоха ты зачем корчил? – нагло перебил человечек с погонялом Ртуть. В соответствии с кликухой