Самые удачливые, красуясь, оглашали поселение торжествующими криками, сжимая колени и круто натягивая поводья, заставляли коней подниматься на дыбы, сталкиваться с другими конями.
Они громко хохотали, словно сумасшедшие, размахивали в воздухе кривыми мечами, еще сильнее сдавливали кривоватыми ногами бока приземистых лошадок, скакали по кругу.
– Смотри, Хорилартай, – женщина толкнула своего мужа в бок. – Ты и здесь, дорогой, не останешься без своего любимого занятия – охоты…
Основных занятий у степняков имелось два: скотоводство и охота. Но главным из них, на многие века определившим самую основу их образа жизни, стало круглогодичное кочевое скотоводство.
Им приходилось постоянно переходить с одного места на другое в поисках хороших пастбищ для скота.
После перекочевки степняки устанавливали свои жилища в наиболее удобном месте на неделю-две, а иногда и на более долгий срок – в зависимости от возможностей пастбищ и величины стад.
От этого же зависела и длина перекочевок: чем больше было стадо, тем длиннее был кочевой переход. Сена на долгую зиму в восточной части Великой степи не запасали. Сами перекочевки устраивались так, чтобы зимой оказаться в бесснежных равнинных степях,
Летом кочевали по отрогам гор и речным долинам, где трава росла сочней и богаче, зимой же там было больше снега, что скоту затрудняло добывание пищи. В весенне-летний период такие перекочевки могли варьироваться и сообразно преимущественному составу стад: горные пастбища больше подходили для коней, приречные – для овец…
– Не нравятся мне эти хвастунишки, – хмыкнула женщина. – Задрали сами зайца, а шуму на целого слона…
Видно, не только одной Суаре не нравились подобные горделивые и хвастливые игрища напыщенных самцов.
Когда, покрасовавшись собой вдоволь, мужчины входили в юрты, оттуда послышались совсем не ласковые, пронзительные голоса и едкие насмешки жен, без всякой почтительности отчитывающих своих чуть присмиревших мужей. Между рядами юрт уже разгорались костры.
Кочевники ходили по аилу с дымящимися факелами в руках, потому что степное небо над головами очень быстро темнело, приобретало пурпурный оттенок. Надвигалась ночь…
Из юрты, что им любезно предоставили гостеприимные хозяева, выглянула служанка и предложила серебряные чаши с кумысом.
Суара задумчиво водила пальцем по затейливому рисунку. Даже тут уже ощущалась близость царства Хань. Чаши куплены, может, попросту и украдены у какого-нибудь бродячего китайского торговца. Или они были на что-то когда-то выменяны или захвачены в бою.
– А что, дорогой муженек, – улыбнулась она, подмигивая чем-то сильно озабоченному Хорилартаю, – юрта-то ничего, жить можно…
Вообще-то, к этому времени она уже