– Ы-ы-ы! – свирепо оскалился он и показал желтые клыки, выражая тем самым крайнюю степень своего недовольства.
Обычно подобной демонстрации вполне хватало, но на этот раз лицо Тикбула в ответ исказилось свирепой ненавистью, узловатые пальцы его рук сжались в кулаки, что уже недвусмысленно свидетельствовало о том, что подельник подчиняться не намерен.
На миг ослепленный вспышкой ярости, Телсез шагнул вперед, чтобы схватить взбунтовавшегося напарника, перехватить его тело руками, оторвать от земли, перевернуть в воздухе, бросить его наземь и выбить из него злые намерения. Но Тикбул, зная силу напарника, бороться с ним и не собирался. В его правой руке сверкнул нож, и холодное лезвие мягко вошло в брюшину и с хрустом в ней провернулось.
– Ы-ы-ы! – изумленный пронзившей его болью, замычал Телсез.
Схватившись рукой за живот, бледнея, увидел он, как сквозь сжатые пальцы проступила алая, быстро темнеющая и густеющая влага.
Ноги предательски ослабели, подкосились, он весь осунулся вниз, чувствуя, как перед глазами побежал, набирая скорость, темнеющий берег, разгоняясь, начал переворачиваться.
– А-а-а! – лежавшая всего в двух шагах и все видевшая, Баргуджин-гоа онемела от произошедшей на ее глазах ужасной трагедии.
Ее юное сердечко буквально разрывалось от цепенящего страха и от дикого ужаса. Увиденное своими глазами коварное и подлое убийство никакой надежды на собственное спасение ей не оставляло. Если этот дикарь так жестоко расправился со своим товарищем, то ее саму ничего ладного не ждет. Сперва хладнокровный убийца вдоволь поизмывается над беззащитной жертвой, а потом лишит ее жизни…
– А-а-а! – разнесшийся по лесу отчаянный крик всполошил всех его обитателей, растревожил птиц, стаями закруживших над вершинами.
Вопль заставил Хорилартая ускорить шаг, но не лишил охотника присущей ему осторожности. Быстрее заскользил он по земле, мягче и пружинистей стала его походка. Впереди блеснула светлая полоска, и он, пригнувшись, выглянул, раздвигая рукой густую листву…
Вытерев лезвие ножа об край одежды убитого им напарника, Тикбул хищно прищурился, и по кругу полетели раскаты его истерического смеха, обдали девушку новой волной леденящего душу страха.
Плохо соображая, но стремясь любыми способами покинуть гиблое место, Баргуджин-гоа, извиваясь своим худеньким и гибким тельцем, поползла, царапая в кровь об прибрежную гальку нежные пальчики, сдирая кожу с ладоней. Безотчетное желание спастись подгоняло ее.
– Куда, дивана?! Убью! – увидев, как ускользает его жертва, Тикбул недоуменно моргнул, но быстро успокоился.
До берега далековато для того, кто ползет со связанными руками и ногами. Он в два-три хороших прыжка