Ночь. Кругом темень. Хоть глаза выколи. С большим трудом она продирается сквозь непроходимые дебри незнакомого леса. Бисеринки пота выступают на лбу, но она не обращает на них внимания. Главное для нее – выполнить поставленную перед ней задачу.
Но, несмотря на столь поздний час, вокруг хранилища толкутся полицаи. Один из них, по всему видать, не самый последний по своему чину, достал фляжку, отвинтил пробку.
От него кругами стал исходить тяжелый сивушный запах. Мужик сделал из фляжки огромный глоток, передернулся, стянул с головы шапку-ушанку, вытер вспотевший лоб, и почему-то его лицо и коротко остриженные седые волосы показались ей странно знакомыми. Где-то она его совсем недавно, нет, только что видела.
Вжимаясь телом в колючий снег, она затаилась. Трескучий мороз. Невзирая на толстый бушлат, ей стало зябко. Но вот она дождалась своего часа и метнула бутылку с зажигательной смесью. Пламя резво взметнулось вверх, дохнуло на нее своим опаляющим дыханием, и ей снова стало тепло. Тепло и хорошо, безмятежно и спокойно…
Заскрипели тормоза, состав замедлил ход и остановился. Глянув в окно, Малахов резко поднялся и пошел к выходу. Открыл Жека дверь и спрыгнул вниз, на землю. Оглянулся. Он не ошибся.
Станция Бородино. До боли знакомые ему места. Столько всяких и разных воспоминаний связано с ней, со станцией Бородино…
Откуда только село получило столь громкое название, он не знал и как-то об этом даже и не задумывался. Но именно отсюда он сам для себя лично отсчитывал начало своего становления как боевого офицера.
Именно здесь их курсантский дивизион впервые выгрузился по пути следования на Тарутинский общевойсковой полигон.
На тех тактических учениях с боевой стрельбой он понюхал порох и понял, что это его, это то, к чему он всегда подсознательно стремился.
Столько раз они здесь побывали, что уже и не счесть. Один раз всю ночь провели на железнодорожной рампе в ожидании состава. Поезд останавливался всего на две-три минутки. Не то, что сейчас. За то время сотня бойцов должна была успеть вскочить в двери вагона.
За спиной курсанта, мешая общему движению, болтался до отказа набитый вещмешок. Упорно цеплялся он за выступы притороченными к нему плащом и чулками ОЗК – общевойскового защитного комплекта. В правой руке бойца зажат боевой товарищ – автомат. Одно неловкое движение, и приклад норовил угодить по зубам другого товарища, того, что поднимался сзади. Цветочки. Все ягодки их ждали впереди.
Вагоны оказались набитыми другими пассажирами – гражданскими людьми, для которых появление четырех сотен чумазых вояк воистину явилось не слишком-то приятной неожиданностью. Ехали курсанты, стоя в проходах, тамбурах и даже туалетах. Всякое бывало…
Помнит он, как зимой на втором курсе они высаживались, следуя