Я молчала, судорожно соображая, что же мне делать дальше.
– Мальчишку и всех, кого обнаружат рядом, приказано убрать. Да так, чтобы никаких следов… Ничего мне не расскажешь?
Отрицательно покачала головой.
– Угу. И почему похожего ребенка я видел в твоей квартире рядом с твоим сыном, тоже промолчишь? И почему просила меня документы на этого ребенка сваять, тоже объяснять не будешь? Кстати, твой сын тоже светловолосый. Не боишься, что их попутают?
– Вы засветили свой интерес?
– Нет. Я забегался – и не успел в ЗАГС съездить.
– Спасибо, – выдохнула я с облегчением.
– Ника. Давай я договорюсь со своими – тебя с сыном отвезут куда-нибудь подальше…
– А Рэм?
– Кто?
– Второй мальчик? Которого разыскивают.
– Боюсь, что ни ты, ни я, ни кто-то еще… Его все равно найдут. И… – Он замер.
– Спасибо. Я поеду, пожалуй.
– Ты понимаешь, я сделать ничего не смогу. Если наших привлечь – еще быстрее найдут. Кто-нибудь сдаст. И к отцу твоему нельзя по тем же самым соображениям. Сольют информацию о тебе.
– Я понимаю. Спасибо, что предупредил.
– Ты не передумаешь? – обреченно проговорил он.
– Нет. Не могу.
– Тогда… Никому ничего не говори. Не укрывайся у тех, кого хоть как-то можно связать с тобой или с мальчиками. Машину поменять тебе надо. С этим я, пожалуй, помогу. Давай ключи от своей. Отгоню куда-нибудь подальше. В лес.
– Что с родителями делать? Их тоже надо предупредить.
– Я постараюсь. Только очень и очень потом. Когда будет безопасно. Теперь слушай. Выйдете из дома, сядете на маршрутку, которая едет по Таллинскому шоссе до Горелово. Там я оставлю серую старенькую «Ауди-80». Документы будут в бардачке. Возьми ключи.
Он назвал улицу, номера машины.
– Ты все-таки решил помочь, – посмотрела я на бывшего студента. Ничем мне, в принципе, не обязанного. Отношений между нами тоже особых не было. Приятельствовали – не больше…
– Я не люблю хоронить хороших людей. Если бы ты знала, Ника, как я ненавижу кладбища… Только жаль, что сделать больше не могу…
– Ты и так сделал много.
– Только поезжайте туда, где вас никогда не было. Телефоны – свой и детские – дома оставь. Ноутбук. Карты банковские тоже. Деньги… Только наличка. Вот – держи. Немного. Что есть. С Богом…
Он обнял меня, забрал ключи. Выдал мою сумку с переднего сиденья. Сел за руль моего «пыжика», поерзал, отодвигая кресло.
– Жуть какая! Как ты тут помещаешься? – сказал он в открытое окно.
Сдал назад.
– Кто же тебе этот мальчик? – задал он вопрос, понимая, что я не отвечу, и уехал.
Его огромный «УАЗ» так и остался на перекрестке, особо не прижатый к обочине.
Я покачала головой и отправилась домой через банк. Надо было снять всю наличку.
– Ваше сиятельство, – сказала я, как только открыла