Колин знал, что есть какая-то ирония судьбы в желании работать в школе, которую он всегда ненавидел. Но что поделаешь. Он не зацикливался на шутках судьбы – и уж точно не думал о прошлом. Он бы вообще не стал об этом думать, если бы не предложение Эвана навестить завтра родителей. Эван не понимал, что и Колину, и его старикам неприятно было даже находиться в одной комнате, особенно если о визите не договорились заранее. Он знал, что, если появится неожиданно, они будут сконфуженно сидеть в гостиной и говорить о пустяках, а воспоминания о прошлом повиснут в воздухе, как ядовитый газ. Он будет чувствовать исходящее от родителей недовольство, ощутимое в том, что они говорят и о чем умалчивают. Кому это надо? Уж точно не ему. И не им. В последние три года Колин приезжал с семейными визитами редко, почти всегда летом, и не задерживался дольше часа. Против такого распорядка никто не возражал.
Старшие сестры, Ребекка и Андреа, уговаривали Колина помириться с родителями, но он пресекал эти разговоры точно так же, как оборвал Эвана. В конце концов, отношения сестер с родителями развивались совершенно иначе. Они обе были желанными, а он оказался неприятной неожиданностью семь лет спустя. Колин знал, что сестры желали ему добра, но что между ними было общего? Ребекка и Андреа окончили колледж, вышли замуж, завели детей. Они жили в том же престижном районе, что и родители, и по выходным играли в теннис. Чем старше становился Колин, тем сильнее сознавал, что в жизни сестры устроились гораздо разумнее, чем он. Но опять-таки, они-то не были «проблемными».
Он знал, что родители, как и сестры, по сути, неплохие люди. После многолетних хождений к психологу Колин признал наконец, что проблемы у него, а не у них. Он больше не винил отца и мать за то, что с ним происходило, и за то, что они сделали – или не сделали. В любом случае он теперь считал, что ему повезло и что родители проявляли необыкновенное терпение. Ну и что, если им занимались няньки. Ну и что, если его отправили в военную школу. В самые тяжелые времена, когда другие родители уже сдались бы, отец с матерью не утрачивали надежды, что Колин еще может изменить свою жизнь.
Они много лет терпели его выходки. Не обращали внимания на то, что он пил, курил травку, громко включал музыку в любое время суток. Мирились с вечеринками, которые сын закатывал, стоило им уехать из города, и после которых дом превращался в помойку. Смотрели сквозь пальцы на потасовки в барах и многочисленные аресты. Не обращались к властям, когда Колин ломал замок на двери пляжного домика и устраивал там хаос. Они выкупали сына под залог столько раз, что Колин сбился со счету, и оплачивали услуги адвоката. Три года назад, когда Колину грозило долгое тюремное заключение за пьяную драку в Уилмингтоне,