С этими словами они направились к лестнице, ведущей на чердак.
– Ничего себе! – очнулся один из парней. – Как у вас так четко все получилось?
Мужчина обернулся и усмехнулся:
– Эх, молодежь, молодежь… Всему вас учить нужно. У этой чертовки в белом действительно большие проблемы со зрением, но у нее отличный слух. Поэтому она очень хорошо различает биение сердец. Особенно тогда, когда они начинают биться быстрее. Учитесь, сынки.
Два опытных ангела, махнув на прощание рукой, скрылись в проеме двери, оставив двух молодых ангелов обдумывать сказанное.
А Любовь, в ослепительно-белом платье, красиво развевающемся на ветру, близоруко щурясь, уже шла по улице к своим новым жертвам.
Партия
В летнем кафе было немноголюдно. За одним из столиков сидела женщина и, улыбаясь, смотрела, как ее дочка ест мороженое, за другим уплетали борщ двое парней в белых рубашках, застегнутых на последнюю пуговицу.
– Раньше обед был, а сейчас бизнес… Этот, как его? Бизнес-ланч, что ли… Раньше рабочие были, а сейчас все менеджерами стали. Куда ни плюнь – в менеджера попадешь, – недовольно пробурчал старик, приближаясь к столику, за которым его уже ждали.
– Жизнь течет, меняется… С ней вместе меняются и люди, и названия, что тут такого, Федор Михайлович. – Смерть отодвинула солонку на край стола и смахнула с него несколько крошек.
Старик положил на стол шахматную доску и, крякнув от боли в ногах, опустился на стул.
– А вы чего так рано сегодня, мадам?
– Соскучилась, – улыбнулась Смерть. – Давайте уже расставлять. Отыграться хочется, сил нет.
– Да куда вам?.. – махнул рукой дед. – Вы, конечно, игрок сильный, но эту игру все-таки люди придумали. У вас другие игры совсем.
– Ошибаетесь, Федор Михайлович, у меня игры такие же. Такие же пешки, кони, слоны… Кстати, мне в этой игре больше всего знаете что нравится? Что самого сильного ферзя иногда может побить самая захудалая пешка. Этот принцип справедливости соблюдается как на доске, так и в жизни. Только вот некоторые человеческие ферзи об этом часто забывают.
– Вам бы книги писать, – буркнул дед, – а не жизни косить.
– Каждому свое, – задумчиво откликнулась Смерть, – вообще, писателей не очень люблю. Постоянно меня в каком-то свете выставляют нехорошем. Какая я плохая, злая и ужасная. Разве вам в моем обществе неприятно?
Старик покосился на нее, но промолчал, выставив последнюю фигуру на доску.
– Ну что? Начнем? – Дед потер руки и сделал первый ход.
– Или вот, к примеру, вон та маленькая девочка с мороженым. Сидит себе, ест его, радуется и не подозревает, что я совсем рядом с ней. В двух шагах. Но ведь это не значит, что ей грозит опасность, верно? Поставьте, пожалуйста, вот эту пешку на е5.
Старик передвинул черную фигуру на место, которое указала ему Смерть, и сделал второй ход.
– Вчера была на похоронах одного клиента. Все плачут, рыдают, а я вот не понимаю. По сути, ведь все вы смертны. Рано или поздно каждого из вас за ручку отведу куда