Мне снится турецкая ночь. Часть вторая. Кристина Романютенко

над раковиной, в тон полотенцам шторки на окнах и горшочки под цветы на подоконнике. Цветов еще не было, в одном из горшком была записка: «Я знаю, как ты любишь цветы. Мы сходим и купим те, что понравятся твоей душе, и ты их посадишь сюда. Я возвел стены, а ты дашь жизнь этому дому. Люблю тебя, твой М».

      Из кухни можно было попасть в бежевый мир столовой, достаточно было пройти под огромной аркой. Муста явно не любил узкие проходы – двери и арки были действительно широкими. Столовая была наполнена теплом и светом, нежностью и любовью. Это действительно то место, где можно собраться с друзьями, выпить немного вина, перекусить турецкими сладостями, насладиться душевными разговорами, смехом… Посреди столовой стоял длинный стол, однако ножки его были очень короткими. Тут и там лежали бежевые, коричневые, бледно-желтые подушки. Муста не любил сидеть на стульях. Он всегда говорил, что из-за стульев теряется душевность, появляется официальность, которая строит стены между друзьями и любимыми.

      Справа от столовой располагалась гостиная, в которую можно было плавно попасть через… да-да… огромную арку. Теперь-то я могла разглядеть ее получше: она была светлой, в нежных сиреневых тонах. Кресло-качалка рядом с камином – моя мечта детства. Здесь же журнальный столик, книжка… Гарри Поттер и дары смерти. Я засмеялась. Книжка на-турецком. Я прочитала все шесть книг на турецком, осталась только она. На книжке записка: «Читай, милая, вечерами, когда я буду пропадать на работе. Пускай Поттер подарит тебе то волшебство, которое я не смогу дарить тебе каждый день… И мне очень жаль, что ты будешь изменять мне с юным волшебником, однако я знаю, как ты любишь историю про него. Люблю тебя, твой М.». Посреди гостиной стоял невообразимых размеров диван, пара кресел, на стене большой телевизор. Больше мебели не было, на мое счастье.