Переливающийся кровавым оранжевый шар завис низко над землей впереди по ходу, совсем не слепя глаза. Караван подходил к огромному соленому шотту. В засушливую пору от этого бескрайнего озера, ныне казалось доходящего до самых отрогов начинающих подниматься гор – оставалась неглубокая, даже незаметная впадина, по которой можно было ехать днями, и ни за что не подумать, что это могло быть дном. Дождевая вода стекая в огромный бессточный резервуар Шотт-эш-Шерга создает водоем вновь, до того пока он опять не пересохнет.
Остановка у края шотта получилась сама собой, когда кони и верблюды, притянутые видом воды, с тюками и всадниками подходили на водопой, хотя кони не прельщенные солоноватым вкусом поднимали головы. Удивительные в этом отношении верблюды пили всякую воду, даже самую пересыщенную солью – безразлично. Способность верблюдов долгое время не есть и не пить – породило легенды о сказочной приспособленности этих животных к условиям жизни в пустыне. Однако это далеко от истины, если учесть что даже с запасом собственной воды в себе, обычный одногорбый африканский верблюд может оставаться четверо, самое большое пятеро суток. Если верблюд и может неделями оставаться без воды, то это лишь в тех случаях, когда находиться на хороших пастбищах, где трава дает требуемую влагу. Но найти себе прокорм в самом непригодном для этого месте и с самой подозрительной растительностью, как-то является верблюжья колючка, в этом верблюд мог бы поспорить даже с овцой, считающейся самой неприхотливой и неразборчивой.
Выстроившись вряд высокие темно-шерстные великаны мерно вкачивали в себя глоток за глотком, при свете заката и в повеявшей прохладе создавая некую гармонию успокоения.
*нашла коса на камень*
Омар Мейяд встал с пригорка, на котором восседал на коврике в полном одиночестве и отправился в раскинутый шатер искать желанного общения, и больше того. Легкая усталость делала тело страстным до любых удовольствий.
В шатре, только отогнув полог, он первым что заметил: наложницу, накрывавшую на ковер. Она была хороша, смела, не утомима – тысячи восхвалений заслужила эта сладкая косточка, но уже не могла доставить что-либо особенно нового, неизведанного, чего хотелось ему в наслаждениях подобного рода. Кушанья привлекли его больше, и он уже начал отпробывать одно за другим. Как вспомнил чего хотел еще.
Омар Мейяд приказал привести пленницу-итальянку и в приятном расположении духа, удобно поджав под себя ноги принялся ожидать появления Мальвази.
Она вошла в сопровождении стражника, приведшего ее из того же шатра, только другой