У Зинаиды даже рот открылся!
– Птицы высокого полёта ходят в туалет на улице и не моются по три недели?! В жизни не поверю!
Капитан смеётся.
– Конечно, вы можете не верить, но я собственными глазами видел одну нашу суперзвезду эстрады, бегающую за пивом в магазин напротив. Сама-то она пиво вряд ли пьёт! А моются они все в летнем душе, дощатой кабинке с бочкой наверху. Зимой туда подводится электричество и в бочку опускается мощный тэн.
– Но всё равно, согласитесь, для звёзд это…
Гурам стучит трубкой по подлокотнику кресла.
– А вы не пробовали говорить с этими птахами? То есть птицами.
– Ха! Кто есть звёзды, и кто есть мы!.. – Участковый отворачивается к окну, вздыхает. – У них охрана, адвокаты, все права защищены… – Встряхивается. – Но продолжим. Первый этаж первого подъезда. Налево. В первой квартире проживает некто Рембо, Рукавишников Спиридон Олегович, трижды судим за мелкие кражи на железнодорожном транспорте. Прописан в давно сгоревшем доме, получает пенсию по инвалидности, шизофреник. – На мониторе фото тощего брюнета с чубом на глаза. – Что он делает в этой компании вообще непонятно.
Зинаида вздыхает.
– Живёт…
– Ну, ладно. Во второй квартире рядом с Рембо ненадолго останавливаются приезжие бомжи. Но ненадолго. День-два и адью! Далее. Очень интересный момент – третья и четвёртая квартиры, это направо. Уже пять лет проживают так и неустановленные лица. Откуда прибыли и чем промышляют – неизвестно. Ни в чём предосудительном замечены не были. Не алкоголики. В третьей – высокий качок, называющий себя Гошей. У него полная комната спортинвентаря… – Фото раздетого по пояс улыбающегося атлета сменяется на изображение его полной противоположности – тоже раздетого доходяги, обезображенного чудовищными шрамами. – Мы полагаем, что большинство этих шрамов – следы сведённых татуировок. Тюремных.
«Сталин» напрягается:
– А что же пальчики?
– А пальчики ничего! Ни у Гоши, ни у Николая Ивановича отпечатков пальцев нет. Никаких папиллярных линий! Конечно же, они каким-то образом уничтожены. Как и тату. Тесты на ДНК тоже ничего не дали. О себе они говорить отказываются, ссылаются на амнезию. Однако даже невооружённому глазу заметен тюремный опыт. Естественно у нас они под плотным колпаком. Ах да! Специалисты заметили у обоих следы высококлассных пластических операций. У этих никаких гостей замечено не было… – Станислав неожиданно встряхивается, подаётся к окну и почти кричит. – Вот!! Вот! Смотрите! Я же говорил – сегодня день Икс! С предыдущего прошло ровно два месяца! Правда, иногда они чуть-чуть опаздывают… Который час? Вот! Четыре тридцать восемь!..
Все трое спешно выходят из автобуса