Украина и политика Антанты. Записки еврея и гражданина. Арнольд Марголин

Но есть еще более меткая русская поговорка – «привычка – вторая натура». И желания, стремления и вкусы людские находятся в большой зависимости от комплекса привычек. Прибавьте к этому инстинкт подражания и стадности и – станет вполне понятно, почему средний, особенно городской обыватель не мог так скоро переварить в своем сознании всех перемен и новшеств. Украинский язык был в представлении многих таких обывателей деревенским наречием, на котором говорят мужики. Такое же представление о французском языке имели, между прочим, жители городов Франции, воспитанные на культуре и языке Рима, в дни принадлежности территории нынешней Франции к великой Римской империи. И кто бы мог в те времена поверить или предвидеть, что на развалинах Римского государства и римской культуры возникнут новые государства с новой культурой. Кто мог ожидать от «варваров», населявших тогда британские острова, что они дадут миру Шекспира?

      С той поры Лютеция стала Парижем и вообще многое под луной изменилось. И как неубедительно, по-обывательски, звучат все эти разговоры о том, что «Украина не может существовать без Великороссии», что «Великороссия не может существовать без Черного моря»…

      Иной вопрос, желательно ли полное отделение Украины от соседних с нею Дона, Белоруссии, Великороссии и т. д., или же, наоборот, взаимные экономические интересы всех частей Восточной Европы потребуют впоследствии образования из них одного экономического целого, на основах таможенного союза или конфедерации.

      Вопрос об украинском языке служил излюбленным предметом для всяких обывательских острот. Мне невольно вспоминались насмешки над еврейским разговорным языком… И я отчетливо представлял себе, какую боль и обиду должны были вызывать издевательства над украинским языком среди сознательных украинцев…

      А между тем обыватель острил в блаженном неведении своего собственного убожества и добросовестно был уверен в том, что автомобиль – это русское слово, а самопер – самое настоящее украинское. Ему и в голову не приходило, что украинцы могут пользоваться словами «автомобиль», «акушерка» и т. д. по такому же праву, по какому слова эти были введены в русский язык.

      Сложному, серьезному, мучительно тяжелому вопросу о языках обыватель придавал фарсовый, комический характер. Это не могло не портить взаимоотношений с теми, для кого украинский язык был дорогим символом. Это породило злобу и негодование среди тех кругов украинской молодежи и украинских горячих голов, которые переживали в то время первый экстаз своего национального возрождения, своего пробуждения от долгого сна, а потому не могли подойти к этому вопросу с необходимым спокойствием и пониманием. В этих явлениях наконец и были заложены причины тех печальных эксцессов, которые были допущены впоследствии в отношении русского языка, перекрашивания вывесок и т. д.

      Обывательская бестактность горожан не щадила и ушей прислуги, которая в большей своей части являлась выходцами из деревни. Конечно, все