всегда трибун.
В нём дух переворота
и вечно – бунт.
Вас в стены муровали.
Сжигали на кострах.
Монахи муравьями
плясали на костях.
Искусство воскресало
из казней и из пыток
и било, как кресало,
о камни Моабитов.
Кровавые мозоли.
Зола и пот.
И Музу, точно Зою,
вели на эшафот.
Но нет противоядия
её святым словам —
воители,
ваятели,
слава вам!
Москва бурлит, как варево,
под колокольный звон…
Вам,
варвары
всех времён!
Цари, тираны,
в тиарах яйцевидных,
в пожарищах-сутанах
и с жерлами цилиндров!
Империи и кассы
страхуя от огня,
вы видели в Пегасе
троянского коня.
Ваш враг – резец и кельма.
И выжженные очи,
как
клейма,
горели среди ночи.
Вас моё слово судит.
Да будет – срам,
да
будет
проклятье вам!
Жил-был царь.
У царя был двор.
На дворе был кол.
На колу не мочало —
человека мотало!
Хвор царь, хром царь,
а у самых хором ходит вор и бунтарь.
Не туга мошна,
да рука мощна!
Он деревни мутит.
Он царевне свистит.
И ударил жезлом
и велел государь,
чтоб на площади главной
из цветных терракот
храм стоял семиглавый —
семиглавый дракон.
Чтоб царя сторожил.
Чтоб народ страшил.
Их было смелых – семеро,
их было сильных – семеро,
наверно, с моря синего
или откуда с севера,
где Ладога, луга,
где радуга-дуга.
Они ложили кладку
вдоль белых берегов,
чтобы взвились, точно радуга,
семь разных городов.
Как флаги корабельные,
как песни коробейные.
Один – червонный, башенный,
разбойный, бесшабашный.
Другой – чтобы, как девица,
был белогруд, высок.
А третий – точно деревце,
зелёный городок!
Узорные, кирпичные,
цветите по холмам…
Их привели опричники,
чтобы построить храм.
Кудри – стружки,
руки – на рубанки.
Яростные, русские,
красные рубахи.
Очи – ой, отчаянны!
При подобной силе —
как бы вы нечаянно
царство не спалили!..
Бросьте, дети бисовы,
кельмы и резцы.
Не мечите бисером
изразцы.
Не памяти юродивой
вы возводили храм,
а богу плодородия,
его