Джон стоял будто вкопанный, продолжая держать ворота и глядя ей вслед, пока она не скрылась за поворотом дороги.
Тут он заметил Бена, который вышел из дома и остановился рядом, изумленно глядя на капитана. Закрыв ворота, Джон спросил:
– Ты видел эту двуколку, Бен?
– Ага. Я дал этому вашему огромному коню морковку. Ой, он такой…
– Ты знаешь эту леди?
– Конечно, знаю! Когда я даю морковку Молли… это лошадь мистера Черка… она…
– Кто она?
– Я же вам рассказываю! Это кобыла мистера Черка, и когда она выпрашивает морковку, то подает ногу, чтобы ее пожали, как руку! Надо спросить ее, что она сделает ради морковки, и тогда она поднимает правую переднюю…
– К черту кобылу мистера Черка! Что это была за леди в двуколке?
– А, вы об этом… – разочарованно протянул Бен. – Да это мисс Нелл. Она поехала в церковь.
– Где она живет? Она будет возвращаться этой же дорогой?
– Ага, конечно, этой! По другой дороге ей домой из Кроуфорда никак не попасть. Уж точно не в двуколке.
– Где ее дом?
Бен дернул головой, указав подбородком куда-то на восток.
– Вон там. Мистер Черк научил Молли всяким штукам. Она…
– Тогда ему надо продать ее в «Эстли»[2]. Так, значит, мисс Нелл живет неподалеку?
– Я же вам сказал! – нетерпеливо произнес Бен. – В поместье!
– В каком поместье? Где оно находится?
Было ясно, что Бен очень низкого мнения о людях, настолько невежественных, что не знают, где находится самый большой в окру́ге особняк.
– Всем известно, где живет сквайр![3] – презрительно фыркнул мальчик.
– Сквайр, говоришь? Это отец мисс Нелл?
– Сквайр? Нет! Это ее дедушка. Он очень старый. Никто уже не помнит, когда его видели в последний раз. Все считают, что он со странностями. И еще он не ходит. С тех самых пор, как внезапно заболел. Говорят, теперь настоящий сквайр – это мисс Нелл.
– Далеко отсюда до поместья?
– До Келландса? Я бы сказал, миля или около того.
– Кто он? Как его зовут?
Утомленный таким допросом Бен, вздохнув, ответил:
– Сэр Питер Сторневей.
– Ты ее видишь… Ты часто видишь мисс Нелл?
– Ага, почти каждый день, – безразлично отозвался Бен.
Капитан глубоко вздохнул и еще несколько мгновений стоял, глядя туда, где в последний раз видел двуколку. Внезапно встрепенувшись, он воскликнул: «Бог ты мой! Я должен побриться!» – и быстрым шагом вошел в сторожку.
На обратном