– Почему ты за нами следил? – спросил он, оборачиваясь. – Я тебя еще раньше…
Это был не Ллав. Рост у незнакомца, правда, был таким же. Похожим был и его плащ, капюшон которого, надвинутый низко на лицо, на пару мгновений ввел друида в заблуждение. Увидев, что незнакомец устремился к нему, Гвидион инстинктивно отпрянул назад и попытался защититься своим посохом, однако посох зацепился за что-то в кустах, и Гвидион, резко дернув рукой назад, добился лишь того, что посох выскользнул у него из рук. Старый друид не мог оторвать глаз от рта незнакомца – единственной части его лица, не закрытой капюшоном. Рот был искривлен гримасой жуткой ненависти. Лишь только когда незнакомец замахнулся, Гвидион заметил в руке у него нож. Падая, сраженный ударом, друид уцепился за плащ нападавшего и узнал в нем Махеоласа.
Пеллегун, вскрикнув, внезапно проснулся. Заснул он, сам того не желая, от переутомления, хотя кругом было так шумно, что даже сам дьявол – и тот, наверное, не смог бы вынести такого шума. Далеко в темноте были видны языки пламени и снопы искр. Со всех сторон доносились зловещие звуки труб монстров и раздавались бешеные удары в их бронзовые барабаны, к которым примешивались пронзительные вопли, грохот ударов стенобитных орудий и всевозможные боевые крики.
Разбудила Пеллегуна тишина. А еще – дневной свет. По крайней мере, один луч света, упавший на него через бойницу.
Подскочив на своей постели с бешено колотящимся сердцем, он застонал от боли, которую вызвало у него это его резкое движение. Его левое запястье, похоже, было сломано и теперь конвульсивно подрагивало, а руки, ноги и спина болели так, как будто его нещадно избили. Всю правую часть его лица жгло так, как будто его прислонили к раскаленной металлической решетке. Пеллегуну потребовалось некоторое время для того, чтобы привыкнуть к этой боли. Он открыл глаза и осмотрелся. Его ложе – тюфяк, покрытый простынею, затвердевшей от грязи, – было единственной постелью в помещении, в котором он находился. Помещение это, насколько он видел, представляло собой большой зал, в котором днем раньше принц и его воины обнаружили барона Вефрельда и мертвые тела обитателей городка. Трупы вынесли наружу (некоторые из них даже сложили так, чтобы они служили подпоркой укреплениям), однако кровь и запах в зале остались. К запаху запекшейся крови сейчас примешивался и запах крови свежей. Со всех сторон принца лежали рядами люди – его люди. Они были искалеченными, с отрубленными руками и ногами, с самыми различными ранами. Некоторые из них стонали и извивались, как черви, другие лежали неподвижно: они были либо без сознания, либо мертвы. При тусклом свете, проникавшем в зал снаружи, Пеллегун насчитал по меньшей мере тридцать тел. Еще немало воинов сидели возле стен – в доспехах, шлемах, с оружием – и спали. Он увидел, что лишь двое находятся на ногах, и то один из них, опираясь на свое копье