Ингрид прошла мимо него в коридор, а Мещерский сказал коротко:
– Да.
Дверь за Ингрид захлопнулась плотно, Мещерский выждал чуть и сказал в мою сторону ровным голосом:
– Это майор Бондаренко Ростислав Васильевич, заведующий общим отделом. Ему предстоит подготовить легенду для Ингрид и вас, Владимир Алексеевич. Семейная пара, пять лет в браке, она богатая наследница, вы женились как бы не ради денег, но стали обладателем пары контрольных пакетов где-нить… Ростислав Васильевич, подберите что-нить нейтральное, а на личный счет счастливого жениха должно капнуть два-три миллиона долларов.
Я напомнил:
– Договаривались о десяти! Иначе женитесь сами.
– Остальное в акциях, – напомнил он. – Солидные люди поступают именно так. А если все деньги на счет – это мечта бедняков.
Я буркнул:
– Ладно. Хотя я вообще-то и есть бедняк из бедняков.
– Бедность не порок, – сказал Мещерский, – хотя, конечно, наука голодать не должна.
– Но голодает, – сообщил я, – кстати, во всех странах.
Он вздохнул.
– Мы все еще не в идеальном мире… Словом, у нас назрела крайне щекотливая ситуация… в разрешении которой не помогут навыки спецназа, умение точно стрелять в темноте или прыгать по крышам. В общем, нужны люди, умеющие правильно оценить ситуацию.
Бондаренко подсказал тихонько:
– Оценить и принять решение.
– Ого, – сказал я. – А после «принять решение» что-то следует еще?.. Выстрел в затылок, удавка на шею или удар ледорубом?
Они переглянулись, Мещерский поинтересовался с каким-то странным выражением:
– Почему именно ледорубом?
Я сдвинул плечами.
– Не знаю. Так, странная ассоциация. Возникла – и все тут. Поэтическая вольность. Не обращайте внимания.
Они переглянулись снова, Бондаренко промолчал, Мещерский проговорил с некоторой заминкой:
– Вы как будто мысли читаете… Нет-нет, никаких ледорубов, никаких убийств не требуется! Совсем наоборот. Мы крайне заинтересованы в жизни и здоровье некоего… товарища.
Бондаренко подсказал:
– Он крупный партийный деятель в недавнем, по меркам истории, прошлом. Член ЦК КПСС, кандидат в Политбюро КПСС, заведующий весьма важным отделом…
Я взглянул остро.
– А-а, так вот почему эта ассоциация с ледорубом?.. Странно, если вы не хотите его… рубануть, то при чем тут ледоруб?
Мещерский поморщился, а Бондаренко сказал терпеливо:
– Наверное, потому, что его хотят рубануть другие. Не обязательно ледорубом, но… вы очень чуткий человек, Владимир Алексеевич. Хотя оценили ситуацию неверно, но ощутили нечто эдакое, верно?
Я поинтересовался:
– Если вам нужно его всего лишь охранять, то что может быть проще? Поместить на правительственную дачу, поставить хорошую охрану… Как я понимаю, он человек пожилой, даже очень пожилой, никуда не ездит, разве что сидит в кресле-качалке на веранде и любуется на закат…
Мещерский