Пожалуй, придется вновь на хворобу младшего плакаться. Авось и пожалеют, хоть и недоброе это дело – недуги кликать.
Над дверью звякнул колокольчик. Вошел небольшой ссутуленный человек в пенсне.
– Матрена? – неприятно взглянул из-за стекол круглыми немигающими глазами.
– Она самая, я.
– Принесла?
Ну конечно, нашел дуру. Как будто она вчера на свет родилась – ходить по таким вот лавчонкам, да не с пустыми руками. Тут можно, глядишь, не только бирюльки лишиться задаром, но и жизни.
Не спроста ведь со Старым Лехом из-за вещицы так обошлись.
И в прежний-то раз как боязно было ее на показ доставлять. Возвращаясь, Матрена все оборачивалась. А потом, в потемках, снова вынесла сверток из дома и хорошо схоронила, никому про то не сказав.
– Покупателя увижу – так тотчас принесу, – расплылась она в неискренней улыбке.
– Так не пойдет. С чем я тебя поведу к нему, дурная ты баба? Он не тебя желает увидеть.
– Кто покупашка-то?
– Не твое дело. Тебе продать нужно или что?
– Ну… Я в первый раз тебя вижу – почем мне знать, что не обманешь? Может, ты товарец-то заберешь – и был таков?
– Я что тебе, городушник? Зачем ты вообще сюда явилась?
– С покупашкой пришла повидаться. Мне сказали, что мы сперва встретимся, а потом уж договоримся, – твердо сказала Матрена, отбросив напускную приветливость. – Коли он есть, то веди. Коли нету – другого кого найду.
Прачка сделала вид, что собирается уходить. Лавочник, постояв миг в раздумье, остановил:
– Постой-ка.
– Чего? Передумал?
– Ага. Нет никакого покупателя. То есть он – это я.
– От оно как. Чего ж сразу не сказал? Что тянул?
– А ты принесла, что должна? На что мне смотреть? О чем с тобой говорить?
– Так принесу я, принесу. Нынче же, коли скажешь.
– Нет. Завтра неси. Меньше народу на базаре.
– И то верно, – подумав, Матрена поддалась любопытству: – А на что тебе? Продашь?
– Может, оставлю, а может, и продам опосля.
– Небось, втридорога?
– Тебе-то что за печаль? Кумекаешь – мало выторговала?
– Верно говоришь. Накинешь?
– Нет. Это крайняя цена. Ты и без того заломила.
– Так куда мне прийти? Сюда?
– Да, сюда же. К полудню.
– Ну, добро.
Матрена отправилась в обратный путь. Издалека, еще не подойдя к берегу, почуяла дым и заслышала крики. Сердце, не согласуясь с головой, подсказало: горел именно ее дом. Приподняв юбку, чтобы не путалась, прачка припустила бегом.
Чутье не обмануло… Однако соседи тушили уже догоравший огонь. Благо, река находилась прямо под боком, да и люд поблизости жил, за свое добро шибко переживающий: перекинется пожар – весь квартал вмиг выгорит.
Поблизости,