– Тебе удалось поговорить с Жераром?
– Нет еще. Поговорю после следующего заседания совета директоров.
– Послушай, Клаудиа, я хочу купить этот магазин. Он мне нужен. Я его создал. Он отличается от всех существующих благодаря мне. Нельзя, чтобы старый Саймон продал его кому-то другому.
– Я понимаю. Нам надо постараться, чтобы не продал.
Как удивительно, подумала она, это стремление дарить, удовлетворять каждое желание любовника, словно стараешься примирить его с тяжким бременем твоей любви. Или где-то в глубине души таится иррациональная уверенность, что он заслуживает получить то, что хочет, если уж захотел, просто потому, что тебя к нему так влечет? А когда Деклан чего-то хотел, то хотел этого со всей страстью, как избалованный ребенок; ему не было удержу, он забывал о чувстве собственного достоинства, о необходимости проявить терпение. Однако на этот раз, говорила себе Клаудиа, его желание было вполне взрослым и рациональным. Получить право владеть этим домом, состоявшим из двух квартир, и обеими частями магазина, уплатив всего триста пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, – сделка необычайно выгодная. Саймон хотел продать дом, хотел продать его Деклану, но ждать дольше он просто не мог.
– Он что, недавно снова с тобой говорил? Сколько еще времени нам остается?
– Нет, не говорил. Но он собирается выставить дом и магазин на продажу, если мы к тому времени не дадим ему определенного ответа. Он, конечно, запросит за него больше, чем хочет с меня.
– Я собираюсь предложить Жерару выкупить мою долю, – медленно проговорила Клаудиа.
– Ты имеешь в виду все твои акции в «Певерелл пресс»? И он может это себе позволить?
– Не без затруднений. Но если согласится, он найдет деньги.
– А как-нибудь иначе ты это сделать не можешь?
Она подумала, что могла бы продать квартиру в Барбикане[38] и переехать сюда, только как это поможет решению их проблем? И ответила:
– У меня нет трехсот пятидесяти тысяч фунтов на депозите в банке, если ты это имеешь в виду.
– Но Жерар – твой брат, – продолжал настаивать Деклан. – Он наверняка сможет помочь.
– Мы не так близки. Да и не могли сблизиться. После смерти матери нас отослали учиться в разные школы. Мы практически не виделись, пока не явились в Инносент-Хаус, чтобы начать работать в издательстве. Он купит у меня акции, если решит, что это ему выгодно. Если нет – не купит.
– И когда же ты его спросишь?
– После заседания совета директоров, четырнадцатого октября.
– Зачем ждать так долго?
– Потому что это будет самый удобный момент.
Тянулись минуты. Клаудиа и Деклан лежали, ни слова не говоря. Вдруг она нарушила молчание:
– Слушай, Деклан, почему бы нам не проехаться по реке четырнадцатого? Заедешь за мной в половине седьмого, возьмем катер и поплывем