Людей, зажатых в глухом тесном дворике между пожаром и обезумевшей от огня и крови тварью, охватила паника. Выбраться отсюда можно было лишь через дверь кабачка, но ее кто-то, видимо, хозяин, закрыл изнутри.
Никто уже не думал о том, чтобы добить демона, каждый помышлял лишь о собственном спасении, не обращая внимания на крики о помощи очередной жертвы взбесившегося ночного кошмара. Пока одни выбивали дверь, а другие, отталкивая друг друга, пытались преодолеть высокий глиняный забор, отгораживающий этот дворик от соседнего, пламя охватило весь кабачок. На улице испуганно завывали те девицы, кому удалось спастись, в отчаянии заламывал руки хозяин заведения, глядя на гибнущее добро, бестолково суетились ничего не понимающие жители квартала, самые сообразительные тащили ведра и топоры, пытаясь не допустить распространения огня на соседние дома.
Внезапно прогоревшие балки угрожающе затрещали, и пылающие стены «Белого Коня» рухнули, накрыв собой и запертых во дворике людей, и демона вместе с его жертвами. Пронзительный нечеловеческий вопль разнесся над пожарищем, смешавшись с криками гибнущих в огне – и все смолкло. Убывающее пламя выстреливало в темное небо снопы искр, пузырилась краска на обгоревшей вывеске, мягко падал на землю белесый пепел. Когда наступающее утро окрасит небосвод в розовый цвет, лишь черное пожарище напомнит людям о случившемся. Но разве не входит в число достоинств рода человеческого способность забывать?
Молодая Альтея, жена почтенного купца Симплия, владельца лавки тканей и пряжи, вернулась с базара чрезвычайно взволнованная. Ее возбужденный голос донесся до Симплия, пересчитывающего дневную выручку в комнатке над лавкой, едва она переступила порог дома. Впрочем, юная супруга купца почти всегда была чем-то взволнована. Симплий, женатый на ней уже полгода, никак не мог привыкнуть к бойкому и впечатлительному нраву своей половины. Его прежняя жена, умершая два года назад, за всю их совместную жизнь не произнесла столько слов, сколько новобрачная за первые два дня медового месяца. Даже старшая дочь купца Лаис, будучи на год моложе Альтеи, выглядела солидней своей мачехи.
По лестнице простучали быстрые шаги, дверь распахнулась – и жена впорхнула в комнатку, спеша поделиться накопленными новостями.
– Ты все считаешь, дорогой? Нельзя же так много заниматься делами! – защебетала Альтея, бесцеремонно усаживаясь мужу на колени и разметав широким рукавом долговые расписки, аккуратно разложенные на столе. – У тебя, наверно, уже болит голова… – она начала энергично тереть Симплию виски. – Я заходила сегодня в лавку Тодрика, ему привезли такое