– А как же Серые Равнины? Вас что, тоже убили подлые джавиды?
– У тебя разум от страха помутился, пес? – рявкнул Конан и встряхнул Самила. – В Царство Теней ты всегда успеешь! А ну-ка говори, что вы тут с джавидами затеяли? Куда дели Мирдани? А?
– Я ничего не знаю! Я не виноват! Это они все сами! – заскулил вторично спасенный Конаном от неминуемой смерти зуагир.
– Ах, не знаешь? – зловеще ухмыльнулся киммериец. – Подзабыл, может? Так я тебе сейчас напомню!
Конан сопроводил слова действием, двинув Самила об стену пещеры, причем не один раз. При каждом соприкосновении с твердым, как камень песчаником, Самил издавал тихие короткие всхлипы и, наконец, взвыл так, что с потолка посыпалась пыль.
– Хозяин! Неужели ты спас меня только для того, чтобы убить?!
– Скорее всего, именно для этого, – спокойным голосом отозвался “хозяин”, не прекращая мутузить своего нового раба об стену, – но для начала я вытрясу из тебя все, что ты знаешь о похищении дочери шейха!
– Да, да, я расскажу все, все, что знаю и что пожелает услышать от покорного слуги добрый хозяин, – простонал Самил в промежутках между ударами. Кровь из разбитого носа залила его губы и подбородок. Он понимал, что дальнейшие запирательства приведут к тому, что могучий северянин, в лучшем случае, сильно покалечит его, а то ненароком и убьет. Если выложить все, как есть, то, быть может, появится надежда остаться в живых.
Конан отшвырнул Самила в центр зала, в круг света, исходившего от забытых джавидами факелов, на груду потрепанных ковров и встал над ним, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.
– Ну?! Начинай свою повесть, – задушевным тоном проговорил киммериец, однако, Самил явственно различил в его голосе стальные нотки. Сбиваясь и всхлипывая, размазывая по лицу текшую из носа кровь, Самил начал рассказывать, как однажды, будучи по делам в Султанапуре, его позвал в свой дом пятитысячник султанапурского гарнизона Турлей-Хан, сказав, что желает передать какой-то подарок шейху Джагулу и именно через Самила, как начальника стражи крепости Баргэми.
– Кто этот Турлей-Хан? – спросил Конан.
– О, это один из самых богатых и уважаемых людей в городе, – прохрипел Самил, – он командует всей кавалерией доброго государя нашего Илдиза, которая стоит в этой части империи. В его руках сосредоточена власть не меньшая, чем та, что принадлежит султанапурскому наместнику – эмиру Хайберди-Шаху. Он любимец и дальний родственник самого царя Илдиза, и пользуется его благоволением…
– Ну, и что тебе сказал Турлей-Хан?
Самил поведал о “подарке”, приготовленном туранским князем шейху зуагиров. Когда начальник стражи оазиса Баргэми прибыл в роскошный дворец Турлей-Хана, тот предложил ему несколько однобокий выбор: либо умереть на месте (за спиной Самила тогда стояли четверо здоровенных чернокожих рабов из Кешана), либо, приняв от монаршего фаворита двадцать пять тысяч золотых, помочь уже нанятым им джавидам похитить дочь Джагула