Завоеватель сердец. Джорджетт Хейер

Они убили моего опекуна Торкилла и зарубили графа Гилберта, которого прозвали Отцом Нации. Ты видел Фитц-Осберна, моего сенешаля; его отец, Осберн, сын Герфаста, погиб у меня на службе – его закололи подле самых моих дверей, когда я был совсем еще ребенком. Раны Христовы, мне уже пришлось перейти вброд не одну реку крови! Я научился не доверять людям, потому что те, кто должен был оберегать меня от мира, искали моей смерти с самого моего рождения. – Вильгельм умолк и язвительно рассмеялся, но в смехе его чувствовалась горечь. – А теперь вот Ги Златоустый поднял голову, чтобы нанести удар в спину Бастарду Нормандии! Клянусь душой своего отца, Ги дорого заплатит мне за это. – Герцог пустил своего коня галопом; ночной ветер трепал смоляные кудри на его непокрытой голове, а за плечами у него темным облаком клубилась мантия. Он повернулся, и в свете звезд Рауль увидел, как сверкнули в улыбке его зубы. – Держись меня, Страж Рауль. Клянусь Богом, ты еще увидишь, как мне покорится Нормандия!

      Оба жеребца бок о бок все дальше уносились по пустынной дороге.

      – Ах, милорд, – с жаром вскричал Рауль, – ради такого вот дня я и поступил к вам на службу. Я принадлежу вам в жизни и смерти, да окажутся мои руки между ваших[9], и пусть мой меч будет тому порукой!

      – Да будет так! – отозвался Вильгельм и протянул свою квадратную ладонь.

      Кони сблизились, и Рауль коленом коснулся герцога. Их руки встретились, обменявшись крепким пожатием.

      – Монсеньор, раздавите эту подлую гадину, и пусть в Нормандии воцарится мир!

      – Перед тем как наступит мир, я устрою войну, – пообещал Вильгельм. – Страсть господня, пришло наконец время для того, чтобы мой меч утратил девственность! Слушай же, что я тебе скажу: через день ли, через неделю, однако Нормандия восстанет против меня с оружием, а людей, которым я могу доверять, можно пересчитать по пальцам одной руки. – Голос герцога зазвенел от сдерживаемой страсти, и Рауль скорее ощутил, нежели увидел, как он нахмурился. – Сначала в Фалез, а потом во Францию.

      Рауль ошеломленно переспросил:

      – Во Францию, милорд?

      – Да, к Генриху, моему сюзерену, чтобы требовать от него помощи.

      В памяти Рауля всплыли воспоминания о старых обидах.

      – Монсеньер, но можно ли доверять французскому королю?

      – Генрих – мой сюзерен, – коротко бросил в ответ Вильгельм. – Он не посмеет отказать мне.

      Всадники мчались дальше и, лишь въехав в непроглядную темень леса, придержали бег коней.

      – Кто готов поддержать вас, милорд? – поинтересовался Рауль.

      – Скоро узнаем, – с толикой черного юмора отозвался Вильгельм. – Здесь, в западной Нормандии, пожалуй, что и никто. А вот из Ко, Румуа, Эврецина и Уша, всех земель к востоку от Дивы[10] – многие. – Конь Вильгельма споткнулся о корень дерева, но герцог умелой рукой выровнял его. – В жизни у меня было немного друзей. Например, мой кузен Э хранит мне верность. Говорят, он принес мне клятву, еще когда я лежал в колыбели. Кроме того, есть Рожер де Бомон, старый