Орех пробковый, говорил он всем, кто выводил его из себя. Не девчонкам. Кроме него и попугая Алекса, никто не знал, что такое пробковый орех, поэтому звучало весьма оскорбительно. Обзывательство стало популярным у детей в охраняемом поселке «Здравайзер»; считалось, что Джимми достиг средней степени крутизны. Эй, орех пробковый!
Его тайным лучшим другом оставалась Убийца. Грустно: единственное существо, с которым можно поговорить, – скунот. Джимми по возможности избегал родителей. Отец был орех пробковый, а мать – зануда. Он больше не боялся их отрицательного энергетического поля, просто считал, что они скучные, – по крайней мере, так себе говорил.
В школе он жестоко их предавал. Рисовал глаза на костяшках указательных пальцев и прятал большие пальцы в кулаки. Потом двигал большими пальцами, изображая открывающиеся рты, – представлял ссоры двух кукол. Правая рука была Злым Папой, левая – Добродетельной Мамой. Злой Папа шумел, теоретизировал и нес помпезную чушь, Добродетельная Мама жаловалась и обвиняла. Если верить космологии Добродетельной Мамы, Злой Папа являлся единственной причиной геморроя, клептомании, глобальных конфликтов, дурного запаха изо рта, разломов тектонических плит и засоров канализационных труб, а также всех мигреней и предменструальных синдромов, какие она испытала за всю жизнь. Это шоу в кафетерии стало хитом. Собиралась целая толпа, и все умоляли. Джимми, Джимми, покажи Злого Папу! У других детей тоже была куча вариаций, позаимствованных из жизни их родителей. Некоторые рисовали глаза на костяшках пальцев, но диалоги сочиняли гораздо хуже.
Иногда Джимми чувствовал себя виноватым – уже потом, если заходил слишком далеко. Не стоило заставлять Добродетельную Маму плакать на кухне, потому что у нее лопнули яичники, зря он устроил сексуальную сцену с Рыбной Палочкой, 20 % Настоящей Рыбы, – Злой Папа, набросился на нее и порвал в клочья, изнемогая от желания, потому что Добродетельная Мама дулась в коробке из-под печенья и не хотела вылезать. Весьма похабные шутки, но само по себе это бы его не остановило. Однако они чересчур походили на неуютную правду, о которой Джимми думать не хотелось. Но дети его подзуживали, и он не мог устоять перед аплодисментами.
– Это был перебор, Убийца? – спрашивал он. – Слишком низко? – Слово «низко» Джимми узнал недавно: в последнее время Добродетельная Мама часто его использовала.
Убийца лизала Джимми в нос. Она всегда его прощала.
Однажды Джимми вернулся домой из школы и на кухонном столе нашел записку. От матери. Увидев, что написанное на обороте – Для Джимми – дважды подчеркнуто черным, – он сразу понял, что в записке.
Дорогой Джимми, – говорилось в ней. – Ля-ля-ля, устала мучиться угрызениями совести и ля-ля-ля устала от жизни, которая не только бессмысленна, но и ля-ля-ля. Она знает, когда Джимми достаточно повзрослеет и разберется, к чему приводят ля-ля-ля, он с ней согласится и все поймет. Она свяжется