Мы покинули городок на велосипедах. Перед отъездом из городка мы остановились на мгновение на Долгиновской улице, обернулись назад, и мое сердце дрогнуло. Увижу ли я еще моих родителей? И что станет с моим любимым маленьким городком?
Мы добрались до соседнего поселка Речки в восьми километрах от Куренца. Там мы встретили некоторых из нашего городка. Мы встретили также начальника милиции из Куренца. Он пытался нас успокоить и попросил нас вернуться назад. Мы не должны поддаваться панике. Мы его не послушали и поехали дальше.
Дороги были переполнены людьми, и на всех лицах видно было горе. Страх был виден в основном у “восточников”, людей с востока, которые были посланы советским государством на работу в Западную Белоруссию. Они привыкли получать приказы, а теперь, без указаний сверху, они были несчастны и беспомощны.
Вечером 25 июня мы приблизились к Долгинову, в 30 километрах от Куренца. Я хотел там остановиться, там у меня были родственники и друзья из “Хашомер Хацаир”[14], вместе с которыми я был в летнем лагере. На рыночной площади я встретил советского начальника Тимчука, с востока, который знал как меня, так и моего отца. Он мне сказал: “Сынок, не слушай других. Иди на восток, не жди”.
Так мы и сделали. Мы покинули Долгиново, поехали в направлении Плещениц, на другой стороне старой польско-советской границы. Мы приближались к старой границе и с нами многие другие. Нам не давали продвигаться вперед.
Граница стала вдруг пересекаема только для “восточников”. Мы ничего не могли сделать. Разочарованные, мы провели ночь в поле.
Рано утром мы увидели немецкие самолеты, летящие в направлении Полоцка. Суматоха была невероятная. Из-за отсутствия других возможностей мы решили вернуться в наш городок, надеясь, что все образуется – и самое главное – вернуться к своим семьям.
И снова та же картина. У тех, кто ехал или шел на восток, была надежда, у тех, кто двигался назад на запад, лишь тоска, разочарование, примирение с судьбой.
Мы возвращались в Куренец. 26 июня мы пришли назад. Немцы еще не дошли. Евреев охватывал растущий страх…[15]
В списках эвакуированных евреев, составленных Центральным справочным бюро в Бугуруслане в октябре-ноябре 1941 года, значится 222 тысячи евреев, прибывших из Белоруссии (8,9 %)[16]. Таким образом большинство белорусских евреев оказалось под оккупацией и стало жертвами Холокоста.
Уничтожение евреев в республике проходило в несколько этапов. Первый – от июля до конца 1941 года, второй – в течение 1942-го и третий – с января по октябрь 1943-го.
В первый период, к январю 1942-го, были уничтожены почти все евреи восточных районов, исключая Минск, где гетто просуществовало до сентября 1943 года. Ускоренное уничтожение