Лют не помнил, как вернулся. Долго полоскал руки в лохани с ледяной водой, на которую ведьма кивнула, но отмыться так и не смог – от задубевших пальцев в белом жирном налете несло смертью. Почему в жаркой избе вода была ледяной, он даже не думал.
Ведьма глухо бубнила. Лют слышал, что она говорит, но понимал мало.
– …Нетрог сидит на звезде Торб, Сторог сидит на звезде Анамнель, Красный да Черный вьются вокруг звезды Полора, но она гаснет или погасла уже. Железная Голова сидел на звезде Земле, пока не пал…
Лют сел на пол и просто ждал. Он впал в пустой дремотный ступор. Голова раскалывалась, Буга гудела, пол вибрировал, кто-то влажно ходил в лесу за окном, порыкивал, шуршал листьями. Лют вдыхал и выдыхал, закрыв глаза.
– Людолов!
Лют дернулся, как от пощечины, мутным невидящим взглядом посмотрел в пустые глазницы ведьмы. Ну что еще от него надо, он ведь все уже сделал.
– Не берет Костяной мясо, злится. Сам мертвечина, а мертвечину не жрет.
– Так что? – тупо спросил Лют. Он уже отчаялся дождаться не то что утра, хоть какого-то результата.
– Кажись, придется пса. Жаль, я долго его… растила. – Буга замолчала и смерила Люта дырявым взглядом. – Найду себе нового. Позлее. А этот скорей дурной.
Люту все меньше хотелось знать историю пса. Дикий соблазн сбежать вполз в душу.
– Подзови его и заруби. Я тебе сухарь дам вот. Ну, ему.
Лют замотал головой. Замычал. Убийство огромного, грязного, но какого-то жалкого пса совсем не казалось похожим на охоту. А при мысли о том, что ему снова предстоит копаться в кишках, его едва не вывернуло еще раз, хотя он ощущал себя пустым и выжатым.
– Ты сказался помощником, лудина ты, ступай! У тебя ручищи и так в крови!
Отчаяние охватило Люта и сдавило, как беспомощного червя.
А если он откажется помогать ведьме, та будет вправе сделать с ним что угодно, и никакие рога, никакой заговор не спасет.
– Слушай, Буга. Можно я возьму свой пистолет.
Лют даже не добавил вопросительных интонаций. Не мог.
Линялые брови ведьмы пошли вверх, глазницы округлились, что-то там с влажным коротким шорохом разлиплось. Люта аж передернуло.
– Грязная смерть… Ну бери. Свинец?
– Свинец.
– Сойдет. – Ведьма сунула Люту замусоленный дубовый сухарь.
– Как его зовут? Как подманить-то?
– Барвин. Если он еще помнит.
Лют не стал переспрашивать, правда ли это, просто вывалился во двор.
Погода стонала, дым все так же жался к земле, только теперь сквозняками меж кольев забора его растянуло нитями, прядями, словно Зима чесала свой локон о частокол. Редкий снег летал беспорядочно. В щелях забора ветер выл, как безмозглая зверина. А может, и не ветер. Втягивая голову в кожаный ворот куртки, Лют спустился с крыльца и вытянул из поленницы пистолет, снова косясь на луну. Ее разгневанное, мутное око мигало в разрывах облаков.
– Барвин… –