Убийство в магазине игрушек. Эдмунд Криспин

внезапно остановилась перед ним, заглядевшись на витрину магазина, – видишь ли, – продолжил он, – любой обычный стряпчий, если бы два совершенно незнакомых субъекта ворвались в его контору и потребовали подробности частных дел его клиента, просто-напросто вышвырнул бы их вон. Почему мистер Россетер был так откровенен и так разговорчив? Не потому ли, что все, что он сказал, было лишь нагромождением лжи? Но, по его собственному, совершенно верному замечанию, мы можем проверить все сказанное им в Сомерсет-Хаусе. И все же я не верю мистеру Россетеру.

      – Что ж, тогда я иду в полицию, – сказал Кадоган. – Чего я терпеть не могу, так это книги, герои которых не идут с повинной, когда у них нет ни малейшей причины откладывать это.

      – У тебя есть веская причина не торопиться.

      – Какая же?

      – Пабы открыты, – ответил Фен с видом человека, после долгой ночи узревшего утреннюю зарю над холмами, – пойдем выпьем, пока мы не успели совершить ничего опрометчивого.

      Глава 4

      Случай с негодующим джейнистом[38]

      – И в результате, – резюмировал Кадоган, – мы остаемся там же, где начали. – Они сидели в баре «Булавы и Скипетра». Фен потягивал виски, Кадоган – пиво. «Булава и Скипетр» – большая и весьма неприглядная гостиница в самом центре Оксфорда, соединившая в себе без зазрения совести все архитектурные стили, какие человечество успело изобрести с первобытных времен. Но, вопреки этому изначальному изъяну, она благородно сражается за создание атмосферы домашнего уюта и комфорта. Бар – превосходный образец готики в стиле Строуберри-Хилл[39].

      Было всего четверть двенадцатого утра, и мало кто в это время пил. Молодой человек с крючковатым носом и большим ртом разговаривал с барменом о лошадях. Другой юноша, в роговых очках, с длинной шеей, погрузился в чтение «Аббатства кошмаров»[40]. А бледный неряшливый студент с растрепанными рыжими волосами беседовал о политике с девицей серьезного вида в темно-зеленом джерси.

      – Итак, вы видите, – говорил он, – таким способом богатые классы, спекулируя на фондовой бирже, разоряют миллионы бедных инвесторов.

      – Но, наверное, бедные инвесторы тоже играли на фондовой бирже.

      – О нет, это совсем другое дело…

      Мистер Хоскинс, еще более, чем обычно, похожий на большого печального бордоского дога, сидел за столиком с красивой смуглой девушкой по имени Мириам.

      – Но, дорогой, – говорила Мириам, – будет просто ужасно, если прокторы[41] застанут меня здесь. Ты ведь знаешь, они отчисляют из университета женщин, если застают их в барах.

      – Прокторы никогда не приходят по утрам, – ответил мистер Хоскинс, – и ты ничуть не похожа на студентку. А сейчас просто успокойся. Смотри, у меня для тебя есть шоколадные конфеты! – с этими словами он достал из кармана коробку.

      – О, ну какой же ты лапочка…

      Последним из присутствующих посетителей бара был мужчина лет пятидесяти с кроличьим лицом, плотно закутанный в пальто и шарфы; он сидел в