Марфо-Мариинская обитель располагалась на Большой Ордынке. Молодые, мы не очень ценили атмосферу, окружающую нас, сохранившую духовный настрой, царивший некогда в церковном общежитии, руководила которым Святая Елизавета, Великая Княгиня, посвятившая всю свою жизнь православной идее и принявшая мученический венец, защищая ее от поругателей-большевиков. Дивный храм, построенный А. В. Щусевым и расписанный М. В. Нестеровым, как нельзя лучше соответствовал святому делу восстановления иконы русской. Сидел я в трапезной обители, украшенной великолепными фресками Нестерова. Руководила моими первыми, далёкими от профессионального знания опытами Евгения Михайловна Кристи – первоклассный реставратор, добрая и заботливая учительница. С ней я поехал в первые командировки и навсегда прикипел к древнему Пскову, навсегда осел в Карелии, работая в музее Петрозаводска и на острове Кижи. Общение с такими знатоками древнерусского искусства, как Надежда Евгеньевна Мнёва, Николай Николаевич Померанцев, Павел Дмитриевич Корин, кстати, помогавший вместе с братом Александром М. В. Нестерову расписывать наш Покровский храм, обогащало копилку знаний такими вложениями, которые ни одна университетская лекция не могла предоставить.
Одна из самых первых моих командировок с реставрационным заданием – поездка в Кижи.
Кижи… Теперь редко встретишь человека, не слышавшего это слово. Уж очень проста и стремительна прогулка на современных «кометах» и «метеорах» из Петрозаводска к сказочному острову. Но не так давно всё было по-иному.
…Маленький пароходик должен быть отплыть из Петрозаводска поздним вечером. Накрапывал холодный осенний дождь. Он сыпал пятый день подряд. «Неужели и сегодня не уеду?» – задавал я себе в сотый раз один и тот же вопрос. Истекала первая неделя командировки, но я, кроме Петрозаводска, нигде и не был. А планы строил большие. Во главе маршрута, конечно, Кижи. Очень хотелось поскорее увидеть их, сам не знал тогда, почему. Словно чувствовал, что надолго, может, навсегда, привяжусь сердцем к суровому северному краю.
Ранним утром в полной темноте наш пароходик гулко ударился о деревянный бок дебаркадера. Заскрипели доски. Полетела швартовая верёвка, пароход дал длинный гудок, и вскоре я остался один на один с ночью, холодной и тревожной. Под утро задремал в каюте дебаркадера, а когда проснулся, начинался серый дождливый день, точь-в-точь, как в Петрозаводске. От Васильевского дебаркадера до Кижей рукой подать, но сквозь дождь и туман их было не разглядеть.
«Вот там, за погостом, – показал старичок, хозяин пристани. – Иди по этому холму и аккурат попадешь». Но мне