Борис заказал себе коньяка и стал размышлять. Что он, собственно, ждал от этой встречи? Что она бросится ему на шею, и они начнут новую жизнь? Или ему хотелось, наконец, преодолеть эффект незавершенного действия и убедиться, что все окончательно завершилось? Конечно, он хотел, чтобы произошло первое. Однако рациональное мышление подсказывало ему, что это невозможно. Значит, второе. Может, оно и к лучшему. Пора было, действительно, начинать новую жизнь, свободную от фантомов. Страх перед неопределенностью будущего, который он испытывал последнее время, равно как и страх перед возможной развязкой, которая только что свершилась, не давали ему спокойно жить, спать по ночам, думать о других женщинах.
Любая определенность лучше неопределенности, так как позволяет свести риски выбора до нуля. Как было бы хорошо знать наперед все, что произойдет. Представь себе, играешь в преферанс и знаешь, что лежит в прикупе. Хорошая определенность? Еще бы! Но ведь тогда это вполне могут знать и другие участники игры. Значит, все зависит от того, какие у кого карты на руках. Тоже пусть станет известно? Это уже слишком. Избавиться от неопределенности практически невозможно. Попытаться уменьшить ее, пожалуй, более реальная задача.
«Вот она и уменьшилась сегодня», – подумал он, допил коньяк и расслабился.
Самолет довольно сильно тряхнуло. Загорелась надпись, предписывающая застегнуть привязные ремни. Командир объяснил: «На пути грозовой фронт, явление над океаном достаточно частое, но мы попытаемся его облететь, поэтому некоторое время полет будет проходить в зоне повышенной турбулентности». Тряска продолжалась около получаса, изрядно измотав пассажиров. Однако затем все прекратилось, и надпись на табло погасла.
Почти в это же время борт AF2413 вел борьбу с грозовым фронтом, который надвигался так стремительно и был таким широким, что пилоту не осталось другого выбора, как попытаться перепрыгнуть через грозу, то есть обойти фронт сверху. Успех маневра зависел от температуры воздуха на предельной для их самолета высоте. Если она окажется достаточно низкой, все может обойтись, если же нет, то самолет может потерять опору и сорваться в штопор.
Штурман запросил прогноз температуры воздуха, который оказался вполне благоприятным. Времени для размышления не оставалось, и командир решительно потянул штурвал на себя. Двигатели создали предельную тягу. Самолет начал набирать высоту, увеличивая угол атаки. Некоторое время ему это удавалось.
Никто не знал, что туда же устремились и теплые потоки воздуха от океана. Самолет, несмотря на ревущие двигатели, постепенно перестал подниматься вверх, занял почти вертикальное положение и с высоты почти тринадцать тысяч метров стремительно сорвался вниз.
Через несколько