Я невольно задержала взгляд на изящной кисти, кожа которой была покрыта цыпками, и помимо воли спросила:
– И какие у вас дальнейшие планы?
Таня переступила с ноги на ногу.
– Ну… на работу наймусь… Я много чего умею – штукатурить, плитку класть, даже с сантехникой справлюсь, унитаз там установлю, раковину повешу, стиралку подключу… Не пропаду! Пока в поезде ехала, народ говорил, что в Москве много домов возводится, так что где-нибудь устроюсь.
– У вас есть деньги? – поинтересовалась я.
– Вообще-то, если честно, в дороге я немного поиздержалась, – призналась Татьяна. – Поезд был не скорый, на каждой станции тормозил, поэтому четверо суток до столицы тащился. Я думала, сэкономлю, билет на экспресс дороже, но получилось наоборот. Питаться-то надо! Уж когда в Москву прибыли, я сообразила: а как в Мопсино добраться? На электричке можно зайцем доехать, но в метро без оплаты не пустят… Огляделась по сторонам, увидела, что к ларьку машина с пивом прибыла, ну и предложила свою помощь по разгрузке. Мне пятьдесят рублей дали. Предлагали еще и бутылку, но я не пью. Хватило и на метро, и на билет до Мопсина, а вот на воду уже не осталось.
– Раздевайся и иди на кухню, – улыбнулась я. – Или хочешь сначала в душ?
– Вы чего, меня в гости зовете? – округлила глаза Таня. – Мне заплатить нечем!
– Мы комнаты не сдаем, – возразила я, – гостей даром пускаем.
Глава 2
После того как Таня вымылась и поела, она словно помолодела лет на десять. А когда я дала ей старое домашнее платье Юли, стало понятно, что вид дамы предпенсионного возраста ей в основном придавал неуклюжий наряд. Оставалось лишь удивляться, где Привалова раздобыла жуткое пальто, шапку и ужасную темно-синюю хламиду с нагрудным карманом, которая обнаружилась под верхней одеждой. В симпатичном платье, давно надоевшем жене Сережки, Татьяна превратилась почти в красавицу. Лицо осталось прежним, с ввалившимися щеками и курносым носом, зато фигура была выше всяческих похвал: стройная, с осиной талией.
Быстро поглощая бутерброды с колбасой, Таня рассказала свою историю.
Ее отец, Федор Сергеевич, работал в НИИ, мать, Ирина Павловна, в отличие от мужа, кандидата наук, была простой лаборанткой в поликлинике. Она постоянно болела и в конце концов скончалась. Вдовец горевал недолго – не прошло и трех месяцев, как он женился на своей коллеге с необычным именем Иветта.
Близким друзьям, несколько шокированным таким оборотом дела, Федор Сергеевич сказал:
– Таня школьница, один я ее не подниму, бросить работу и заняться воспитанием дочери не могу. А у Веты есть сын, Миша, он совсем маленький. Ясен расклад?
Иветта в одночасье ощутила себя хозяйкой большого дома, который ее муж получил в наследство от первой супруги, и начала переделывать жилище по собственному вкусу. Двадцатипятиметровую детскую Танечки перегородили стеной. В большей части, с окном, поселили Мишу, в меньшей, без дневного света, – Таню. Вета очень оберегала покой мужа, поэтому если дочь пыталась прорваться к отцу с тетрадками или дневником,