– Это будет приключением, – сказал он.
– Что ж, по вагонам, леди и джентльмены, – объявил отец, направляя Уилла сквозь толпу.
Сердце парнишки неистово колотилось. Он прошел мимо локомотива, затем мимо трехэтажного тендера, наполненного тоннами угля и воды.
– А это что? – спросил он отца, показывая на небольшой вагон, прицепленный за тендером.
– Спальный вагон для машинистов и кочегаров, ведущих локомотив, – ответил тот.
Спрашивать о следующем вагоне нужды не было. Вокруг него толпилось столько народу, что Уилл даже не смог пробиться достаточно близко, чтобы прочесть надпись на черной стали. Крупный охранник следил, чтобы зеваки не прикасались ни к чему.
Уилл был на похоронах. Его отец был в числе тех, кто нес массивный гроб к алтарю. В огромном соборе, среди официальных лиц, политиков и магнатов, Уилл ощущал себя маленьким и незначительным. Он очень любил мистера Ван Хорна. При прощании с ним прозвучало много великолепных речей, но все они рассказывали о его достижениях и служении нации и не описывали того человека, которого знал Уилл.
– Наш вагон скоро, осталось пройти еще парочку, – сказал отец.
Они шли мимо простых вагонов, которые, как догадался Уилл, предназначались для команды и багажа, но тут вдруг вагоны совершенно преобразились. Сияя красным деревом и латунью и блестя промытыми стеклами, они грациозно возвышались на два этажа над путями.
– А вот и наш, – указал отец на самый первый из прекрасных вагонов.
Поднявшись по нескольким красивым кованым ступеням, Уилл встал на небольшую платформу под козырьком. Их ожидал проводник в белых перчатках.
– Добро пожаловать, мистер Эверетт, – сказал он отцу, а потом кивнул Уиллу. – И мастер[4] Эверетт. Ваше купе – первое справа.
– Благодарю вас, Марчанд, – ответил отец.
Вслед за отцом Уилл ступил за широкую деревянную дверь. В вагоне пахло древесным лаком и новыми коврами. Слева на всю длину вагона протянулся узкий, обшитый деревянными панелями коридор с большими окнами и латунными перилами. Разумеется, Уилл и раньше бывал в поездах, однако, оказавшись в купе, он потерял дар речи. Он привык к удобным мягким сиденьям, но здесь его взгляду открылась роскошная гостиная с креслами, диванами, кофейными столиками, электрическими лампами и свежими цветами в вазах.
– Маме бы тут понравилось, – сказал Уилл.
Он представил, как она гладит бархат обоев, ахает над персидским ковром и рассматривает шелковые шнуры на занавесках, нарочно приспущенных, чтобы скрыть неприглядный вид на железнодорожные задворки.
– О, она прекрасно доехала и на «Колумбии», – ответил отец.
Шесть недель назад мама Уилла с близнецами и их няней отправилась на Запад устраиваться в их новом доме в Виктории.
Уилл открыл