– Вам приготовить завтрак, сэр?
– Нет. Для завтрака еще слишком рано. Там, в моей, то есть в нашей с женой спальне, нужно прибрать, – брезгливо сморщился Орландо.
– Хорошо, сэр!
– Ну, ладно. Я пойду, досмотрю свой сон.
– Спокойного часа, сэр!
– Спасибо!
«Удивительно! – подумал Орландо, засыпая после восхитительной ванной, – Как этот маленький птенчик легко усмирил мой гнев. Надо будет взять с собой это чудо, когда соберусь домой».
Проснулась Лаура с восхитительным чувством победы. И даже, несмотря на то, что постель ее в эту ночь была необычной и жесткой, настроение было прекрасное. Приняв прохладный душ, Лаура, осторожно приоткрыв дверь, выглянула в комнату. Комната порадовала ее свежестью и чистотой.
«Значит, Орландо уже видел мой сюрприз. Интересно, что он об этом подумал!»
Прошлепав босиком до шифоньера, она, открыв его створки восхищенно ахнула. Все ее вещи, которые она взяла с собой из дома, были разложены и развешаны в изумительном порядке. Переодевшись, Лаура спустилась вниз, надев на личико, словно платье, растерянно-разочарованную улыбку.
– Доброе утро, сеньора, – приветствовали ее ребята Орландо, расположившееся на своем посту в холле.
– Доброе утро. Джентльмены. Пожалуйста, называйте меня мисс, а не сеньора.
– Как скажете, мисс Лаура.
– Спасибо!
– Ну и штучка! – с сочувствием и одновременно с завистью многозначительно переглянулись ребята за ее спиной.
– Доброе утро, сеньора! – хором приветствовали ее три молодые женщины, как только она переступила порог кухни.
Лаура невольно поморщилась, как от зубной боли от такого приветствия.
– Доброе утро! – вежливо ответила она, – Я попрошу называть меня не сеньора, а мисс. Хорошо?!
– Хорошо, мисс Лаура. Но как тогда быть с приказом хозяина, сеньором Орландо? – недовольно спросила ее полная, если не сказать толстая, метиска. Она, безусловно, была старше остальных и занимала главенствующее место. Лауре она сразу же не понравилась. В ней было что-то до сих пор незнакомое. Что-то властное, пугающее. И от нее исходил резкий запах специй. В первую минуту Лаура растерялась, замешкалась в смятении, ведь прежде ей не приходилось никого заставлять слушать себя. Даже Марта, которая вырастила ее, и была почти матерью, никогда не перечила ей и выполняла все беспрекословно. И даже в те минуты, когда возникали несогласия, и они по-дружески спорили, всегда чувствовалось уважение и заведомая поддержка в любом ее решении, порой, не всегда правильном. Женщина же, смотрящая сейчас на нее твердым, уверенным, черноглазым, как беззвездная ночь, взглядом, откровенно выражала почти презрение, яростное неудовольствие и ни капли уважения. Казалось, что именно она здесь хозяйка, а Лаура, нашкодившая служанка. От обиды и негодования Лауре захотелось сказать этой невежде что-нибудь дерзкое и обидное. Но, вовремя вспомнив, кто она на самом деле, Лаура взяла себя в руки и,