Мир этого городка, основанного через несколько лет после завоевания Теночтитлана Кортесом, тем не менее, нарушался подземными силами не раз и не два. Да так, что в XVI I веке, после очередного землетрясения, забравшего жизни почти всего наличного населения, включая испанских чиновников, столицу решено было перенести в то место, где она по сию пору и находится. Да и какой мир мог существовать в городе, заложенном ближайшим сподвижником вора, предателя и несостоявшегося висельника Кортеса, его талантливым подражателем доном Педро де Альварадо? Или, как его прозвали сжигаемые и отдаваемые им на растерзание псам индейцы гватемальского плоскогорья – Рыжим Педро.
Вообще, этот персонаж был весьма примечателен (даже среди безвозвратно дуревших от близости золота испанцев!) не только своей патологической жадностью и жестокостью, но и своей, прямо таки дьявольской, ловкостью. Когда восставшие майя хотели пустить рыжебородому кровь с целью облегчения выхода его грешной души из бренного тела, тот воспользовался копьем, как шестом для прыжков в высоту, и таким вот неслыханным доселе методом упорхнул от своих краснокожих лекарей!
Сиганул дон Педро, наверняка, не хуже, чем сейчас это делает несравненная Елена Исинбаева, перепархивая с неземным изяществом через очередную планку. Но, надо отметить ради исторической справедливости, что сотворил он сей кульбит гораздо раньше, чем это стала проделывать прекрасная Елена. Вот таким весьма изящным способом дон Педро и вышел, или, вернее, вылетел в тот раз сухим из воды, а подвиг его вошел в анналы, как «прыжок Альварадо». Онемевшие от изумления индейцы так и застыли в столбняке, забыв о самой цели проводимого ими мероприятия.
Очнувшись, бедолаги даже и не подумали догонять родоначальника нового вида спорта, наверно, сразу приняв испанца за земное воплощение их бога, пернатого змея Кетцалькоатля. Упокоился прыгающий змей дон Педро уже в Эквадоре, сброшенный наземь собственной лошадью, непожелавшей более носить на себе такую мразь. А эпитафию ему, да заодно и всем прочим Кортесам, Писарро, Бальбоа и Педрариасам, написал монах-доминиканец Бартоломео де Лас Касас в своем фундаментальном труде «История Америк», метафорически отправив ненасытных идальго прямиком туда, откуда они повыползали на Землю. То есть, в ад.