НЕРОСЛОВ Оленька заговорит?
СОМОВА Непременно. На этом-то все и построено.
НЕРОСЛОВ Что построено?
СОМОВА Сюжет.
НЕРОСЛОВ Так вы читали пьесу?
СОМОВА Ну что ты, я, конечно, уже не юна, но не до такой же степени выжила из ума, чтобы читать все это, когда и так предельно ясно, Оленька заговорит… Правда, щебетать ей не придется долго, вскоре государь, как я уже говорила, задушит ее, как он, собственно и поступает всегда, но некоторое время еще она пощебечет… и расскажет такие подробности!
НЕРОСЛОВ Да, но…
РИГЕРТ Не спорь.
НЕРОСЛОВ Но вы же не читали пьесу?
СОМОВА Я прочла ее задолго до того, как этот бумагомарака, этот щелкопер произвел ее на свет.
Пауза.
НЕРОСЛОВ И смерть ее неизбежна?
СОМОВА (Шепотом.) Самое интригующее во всем этом то, что Иван Силыч сделает это по-настоящему.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Не знаю, Нина Валерьевна, не знаю. Как-то не укладывается в голове. По-моему вы все же бессовестно разыгрываете меня… По-моему, я даже протрезвел… Признайтесь, вы разыгрываете меня?
СОМОВА По какому поводу?
НЕРОСЛОВ По поводу Милентьева, Оленьки, пьесы…
СОМОВА (Шепотом.) Потрясающее вхождение в образ! Он лучший из нас. Из всех нас он – самый лучший! (Громко) Так, Дронт?
РИГЕРТ Без сомнения.
СОМОВА Самый лучший!
РИГЕРТ Без сомнения.
СОМОВА Такого больше нет, и быть не может!
РИГЕРТ Без сомнения!
СОМОВА (Шепотом.) Вот за что мы его так ненавидим.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Так вы не любите Ивана Силыча?
СОМОВА Конечно! Мы никого не любим, но его – больше всех.
Пауза.
НЕРОСЛОВ Вы не знаете пьесы.
СОМОВА Та-а-ак! Дискуссия начинает приобретать оттенок хронического заболевания.
РИГЕРТ Сделай, Димочка паузу, у меня очень болит голова.
НЕРОСЛОВ (Шепотом.) Вы не знаете пьесы. Там нет образа государя.
СОМОВА (Шепотом.) Нет образа государя?
НЕРОСЛОВ (Шепотом.) Нет.
СОМОВА (Шепотом.) Пока нет. Но он будет там. Всему свое время.
НЕРОСЛОВ (Шепотом.) Да как же?..
РИГЕРТ Замолчи! Замолчите все! (Обхватывает голову руками и стонет.)
Затемнение.
Картина шестая
Милентьев и Лучинская.
Зрители. Посмеиваются над неловкими моментами, когда, вслед за Лучинской, Иван Силыч пытается выполнять пластические упражнения.
МИЛЕНТЬЕВ Автора, Оленька, автора вовсе не волнует то, что с нами станется. Нас, Оленька, как будто бы нет. Он же, Оленька, когда он изобретает свой опус, не задумывается о том, что мы то с вами – живые люди, а не куклы, ласточка вы моя. Ему и невдомек, что ни при каких обстоятельствах не сможете вы полюбить меня, старика, будь я даже и государем… Хотя, конечно, если бы он выписал для меня роль государя,